Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1
Шрифт:
A talvella ei nouse, kun ei ken nossa. Se oli Komsassa semmoni akka. H"an tiesi oikein "aij"an i h"an nosti h"anen. Vot. Nossettih sanoilla. I sana oli:
Mik"a yksi? Min"a t"ass"a?“
Niill"a i nousi. Ihan nousi vien pi"all"a. Ja: “Mit"a pit"ay? Mit"a haluot?“ – kysyy silt"a naizelta, se vienem"ant"a. Rejenpi"all"a oli lautua, kun issuttih, mit"a oli h"anell"a tovarissoja. A hi"an se ei istuutun, se mi h"anen kera puaji. Muamo oli k"aynyn kerran, sanou jotta: my"o kuulemma, kun hi"an puajiu, a h"anell"a vastuau. Niin kun nastojasso puajitah. Huput pi"ass"a ne issutah. A akalla ei ole huppuo pi"ass"a, mi h"anen kera puajiu. Od’d’oala pantih pi"ah. No a siit"a kun ne juossussa l"ahettih, hi"an per"ah l"aksi i gorskat kerittih pi"ah panna, h"an kolisti, mill"a lien"oy gorskua i pirttih suahe ajo… Ei, ei, ei kacottu, ett"a mimmoni on. No totta, h"anell"a on hyv"at silm"at, kun vejessa el"ay. Se n"ak"oy! Se akka tiesi! Se oli oikein kovasti tiet"aj"a!
Vieriss"an kesell"a ei pesty vuatteita, ei lampahie strigaitu, ei kartattu, ei kesr"atty – vopsem ei nimit"a luajittu. Tuhkie, eik"a likavesie kuattu sill"a v"alill"a, nu kaksi net"alie, eik"a pesty vuatetta, puuta ei pilitty… Sit"a oikein varotettih, jotta likavesie ei n"ak"oh kuatua, a ett"a mit"a kuavoit, ni lumella piti peitty"a.
В Святки ходят слушать под окна…
На перекресток трех дорог… Мы сели на этот перекресток, накрылись, один из нас круг обвел. И стали слушать. Вот. Там тоже можно четыре человека, пятый обводит круг – только нечетные. Лишний человек должен быть. Когда обведет, тоже садится. Мы однажды ходили туда слушать. И все время поезд на нас едет, гудит, едет. Одна женщина слышала, что будто строгают, так строгают, что только удары топора об дерево; ну и у неё после муж зимой умер… Если умрёт, то колокол звенит – это перед покойником. Это и не церковный колокол, а у коров на шее держат такие колокола (ботало), потому что звонкий голос, такой дребезжащий. Вот! Говорят: вот мы слышали, так колокол дребезжал, сейчас в деревне обязательно покойник будет! Это был верный признак!
Под окном риги, говорят, самое плохое слышится. Мы никогда не ходили, не велела мама ходить. Под окно риги. Ни под окно хлева, ни под окно бани.
Крещенская баба – это, говорят, хозяйка воды. Это водяная. У нас в деревне видели ее между Петровым и Ильиным днями. Второго августа Ильин день. Ну, вот в тот промежуток она и жила. Она так плескалась!
Мы однажды… Отец и говорит: «Идите, вытащите в Петров день ключи». Ну, ключи вытащить. Пошли, очень много у нас сигов в реке, а мелкая река, в двух местах только дна не видно, а в других – прозрачная вода. Мы приплыли… «Ой-ой-ой! – я говорю, – Какая рыба!» – в тоне. Но! «Большая рыба, – я говорю, – в тоне!» Настя говорит: «Брось ты! Это не рыба! Это что-то непонятное!» Насте белой показалась. Хозяйка воды была в тоне! А как вниз пошла, вода, как забурлила, когда пошла.
А я однажды на берегу стирала белье, и поверх (запани) заводи лодка видится. Как будто лодка! Длинная лодка! Хвост… В каком же году? В 18, 19, 21 году в Рувозере финны были, они его ловили все время, видя, что расчёсывает [волосы], а выстрелят из пулеметов – не попадают, успеет нырнуть… Черная, черная эта хозяйка. Она как медведь в лесу. Такая же. А так как в озере живет – она хозяйка воды. Но. И потом всегда пугали, чтобы поздно вечером, после шести не ругаться. Вот. На воде или хоть и в деревне, хоть где, раньше этого очень остерегались. Но! Не давали ругаться… Она поднимется – как медведь в лесу ходит. Поднималась [из воды] и садилась на берегу, но у медведя нет на голове волос. А у этого волосы. Эти финны говорили: сидит как человек, его волосы, как будто волосатик [водяной червь], есть ведь в воде. Она их выпускает в промежуток от Петрова дня до Ильина дня. В этот период, у нас ведь раньше были каменистые берега, в Руве (а сейчас-то наша деревня под водой), и вот их полные берега были – свиваются в такие пучки, эти волосатики. Он если только в ногу попадет, сквозь ногу пройдет. И гнездиться будет в ноге. У одной женщины было… Она стояла на берегу в воде и полоскала белье. И чувствует – чешется, пришла домой, чешется это место. И видно было, что здесь прошёл и вошел в ногу. И угнездился там. Потом надо было найти [знахаря], кто бы вызволил, исцелил. Потом «сделали» воду в посуде. Такую воду, не знаю, клали ли что туда, в воду. И голиком помешали, потом как будто и моток размотался из ноги. Столько «детёнышей» вышло, несколько месяцев «детенышей» выпускал из ноги. Это волосатики. Она очень много волос выпускает в тот промежуток – от Петрова до Ильина дня, там, где она есть.
А зимой не поднимается, если кто-то не поднимет. В Комсе была такая женщина. Она знала очень много, и она «вызвала» ее. Вот. Поднимали словами. И слова были:
Что одно? Я здесь…
Этими словами и поднималась. Прямо над водой поднималась. И: «Что надо? Чего хочешь?» – спросит у той женщины, эта хозяйка воды.
На санях были доски, когда сидели, сколько там у нее товарищей было. А она /знахарка/ не садилась, она с ней говорила. Мама ходила раз, говорит, что: мы слышали, что она говорит, а ей отвечают. Прямо по-настоящему разговаривают. Накрытые с головой те сидят. А у женщины нет покрывала, которая разговаривает. Одеяло на голову надевали. Ну, а как потом эти бежать бросились, она следом пошла, но горшки успели на голову надеть. Она чем-то стучала по горшку и до дома гналась… Нет, не смотрели и не видели, какая она была. Но, видимо, у нее хорошие глаза, раз в воде живет. Она видит! Та женщина знала. Она очень сильная знахарка была.
В Святки белье не стирали, овец не стригли, не картали, не пряли – в общем, ничего не делали. Золу, грязную воду не выливали в этот промежуток, ну две недели. Белье не стирали, дров не пилили. Этого очень остерегались, чтобы грязную воду на видное место не выливать. А если что выливали, снегом надо было прикрыть.
ФА. 3055/16-19. Зап. Конкка А. П. в 1987 г. в п. Биржа от Вдовиной Ф. В.
Крещенская баба появляется летом
19
Vieriss"an kesell"a avannolla k"aytiinko kuuntelemassa?
– K"aynyn olen…
– A kenpo se kaikki kuuluttaa? Vieriss"an akkako?
– Ka siel"a ken ollou kuuloittau.
– A etk"o Vieriss"an akkua ole n"ahny?
– Olen.
– Sanohan nyt siit"a Vieriss"an akasta.
– Vieriss"an akasta mie sit"a sanon, ett"a kun matkasimma nuotalta huomeneksella, matkasimma sielt"a kymmenen kilometrin pi"ast"a, viruu ajattelou…siel"a rannassa.
– Oliko se talvella vain kes"all"a?
– Kevi"all"a. H"an istuu siit"a rannalla, pi"at"ah suviksentelou, niin siit"a… siin"a istu, istu niin kuin celoviekka rovno. A my"o totta, ken se n"ain aivoin liikkehess"a, m"anemm"a oikein l"ass"a, m"anemm"a, melkein tuon koulun ojan luokse, viel"a l"ahemm"aksi, kuin laskou. Kacco, kacco, da sylkie r"av"ahytti da kun veteh pulskahti, siit"a kun l"aksi uallottamah, kacomma, sto kuatau meilt"a venehen, siit"a kun l"aksi m"an"om"ah, niin m"ane pois tielt"a.
– Hyvin ui?
– Niin uit, niin uit, kuin sinne p"ain m"anoy. Kyll"a my"o siit"a varasimma.
– Oliko teit"a monta?
– Nell"a henkie.
– Ja kaikki n"akiv"at?
– Kaikki n"akim"a. A kun tuossa Nil’malahessa k"avimm"a yht"a akkua, naista, kun kuoli rodn’a, niin kuin siin"a oli nell"a ristipuuta. My"o sanomma: “Yht"a aikua ko ne on kuoltu?“ Hy"o sanotah, ett"a yht"a aikua. Kevy"all"a vet"ay apajat, apajah tuli sen "ap"areh, sen em"ann"an "ap"areh. No siit"a otetah se "ap"areh sihi, jotta ottua pit"ay, se naini.
A yksi naini sanou, ett"a elk"a my"o h"ant"a ottakka, ett"a paha se tulou, a se r"akis"oy, niin pahua corkattau, niin kuin omah mallih. Siit"a kun alkau niit"a venehie uallottua, se muamo, da j"arveh suatettih. Siit"a venyyvyttih muata p"aiv"all"a, ni sano, unissah n"ah"ah ne naiset: “Ottija miulta "ap"arehen, a mie teilt"a otan kolme“. No ni i sykysyll"a l"ahettih marjah, ni siit"a kun on kivi kohassa, ni siin"a kuavuttih ne kolme, sihi kaikkien naisien, a yhen naisen sihi j"atti, se kun sano: “Elky"a ottakkua“. Niit"a on, ihan selv"a, ett"a niit"a on! Sit"a elk"ah sanokkah, ett"a ei ole, ne ollah kun celoviekat.
– В Святки ходили на прорубь слушать?
– Ходила я…
– А кого там все слушают? Крещенскую бабу?
– Дак кто-то там есть. Крещенскую бабу слушают.
– А ты видела Крещенскую бабу?
– Видела.
– Расскажи о Крещенской бабе.
– О Крещенской бабе то скажу, что мы поехали на рыбалку утром. Проехали около десяти километров: лежит, [думает] там на берегу.
– Это было зимой или летом?
– Весной. Она сидит там на берегу, волосы расчесывает… сидела, сидела, ну, как человек. А мы вправду, кто это так рано здесь! Всё приближаемся к ней, подходим, почти как к ручью у школы подошли. Всё ближе, как подпустит. Смотрела, смотрела да как плюнет и в воду плюхнулась. И как пошли волны. Смотрим: вот-вот перевернёт лодку. Потом как понеслась, только с пути уходи!