Персонных дел мастер
Шрифт:
— Вы куда, ротмистр? — грозно спросил генерал Янус офицера-венгра, ведшего эскадрон гусар к передовым дозорам.
Но венгр то ли не знал по-немецки, то ли не хотел отвечать генералу, но только показал плетью на степь и коротко бросил одно понятное всем слово: «Татары!» Суматоха тут же стала перерастать в панику. Никто сразу-то и не заметил, как ордынцы подскакали к лагерю.
Узрел наконец крымцев и генерал Янус. «Тревога, трубить тревогу!» — приказал он адъютантам и для верности поднес ко рту ладони, сложив трубочкой. Роман бросился в стоящий по соседству со штабом лейб-регимент и разыскал трубачей. Чистые и прозрачные звуки горнов раздались над лагерем, и уже через минуту-другую драгуны лейб-регимента были в седле и стали выходить из лагеря и строиться. За ними потянулись
Пока происходило это долгое построение, маленький отряд венгров, не дожидаясь сигнала, отважно бросился рубиться с татарами. Венгры, судя по тому, как легко они опрокинули передовые татарские разъезды, были опытные вояки. Видно, долго они служили под знаменами славного Ракоци, поднявшего восстание против австрийского владычества. Известно, что после подавления восстания многие венгры перешли Карпаты и добровольно поступили на русскую службу. Ведь царь Петр собирался в поход против османов, бывших наряду с австрийцами другими поработителями Венгрии. Из этих мадьяр в русской кавалерии были составлены первые эскадроны гусар. И вот теперь на глазах у всех полков генерала Януса эскадрон отважных гусар не только отогнал татарские разъезды, но и врубился в многотысячную орду, шедшую на лагерь. Но гусар была горстка, а ордынцев тысячи, и скоро эскадрон был окружен.
— Ваше превосходительство, прикажите ударить и выручить храбрецов! — в один голос взывали к своему генералу и Роман, и Карл Гохмут. Но Янус словно не слышал голоса адъютантов, и не видел, как гибнет горстка гусар. Обернувшись к бригадиру Моро де Бразе, он с жаром повествовал ему о своей стычке с фельдмаршалом из-за обоза. Француз горячо поддерживал Януса, поскольку Шереметев только что завернул его экипажи. Подъехавший к ним генерал барон Денсберг ругался по-русски матерно, так как и его обоз не пустили на мост, а ведь в экипажах сидели прехорошенькие племянницы.
— Знаем мы ваших племянниц, старый проказник! Есть на этот счет анекдот! — оглушительно захохотал было генерал Янус. Но в это время подскакал князь Волконский, и Янус не успел досказать анекдот. Волконский был боевой генерал, гнавшийся после Полтавы и Переволочны за шведским королем Карлом вплоть до Очакова. Он не побоялся и сейчас- сказать правду командующему.
— У нас, у русских, есть поговорка: сам погибай, а товарища выручай, господин генерал! Прикажите выручать венгерцев, иначе я не ручаюсь за своих драгун, они сами бросятся в атаку! — выкрикнул Волконский, подъезжая к Янусу. Пергаментное лицо немца подернул легкий румянец.
— Кого вы хотите выручать? — спросил он сердито.— Этих мятежников Ракоци, которые бросились на татар без приказа? Орднунг,— по-немецки — порядок,— для меня превыше всего! Пусть погибнут эти мятежники на глазах всего войска, дабы другим неповадно было вступать в бой без приказа! — И, обернувшись к Роману, отрывисто приказал: — Отправляйся к драгунам и посмотри, чтобы они не наделали глупостей! Воевать против варваров надобно только дружным огнем, а не мечом! — Генерал Янус хитрил, когда говорил сии нравоучительные сентенции. Он не помог венграм по самой простой причине: живы у него еще были воспоминания о том, как били его два года назад эти самые гусары Ракоци. Теперь он мог отплатить им хотя бы малой монетой. Он был не только мелок, но и мстителен, генерал Янус.
Роман подскакал к строю ропщущих драгун и увидел в переднем ряду свой лейб-регимент. И, пользуясь правом адъютанта давать команду от лица генерала, Роман выхватил палаш и гаркнул: «Драгуны, в атаку, за мной!» И грохнула земля под тяжестью коней лейб-регимента. Легкая татарская конница была смята и опрокинута, ордынцы пустились наутек, и Роман успел-таки пробиться к горстке израненных храбрецов венгров.
— Спасибо, брат! — обнял его седой ротмистр, и тс слова были для Романа золотой наградой.
— Ну, теперь тебя старик съест! — мрачно предвещал своему другу Карл Гохмут, но, к удивлению обоих, генерал Янус не сказал Роману ни слова. А вечером они поняли, откуда дует ветер.
К переправе, через которую переправлялись драгуны, подскакал сам царь, и генерал Янус картинно отсалютовал ему палашом и с торжеством доложил:
— Мои драгуны обеспечили переправу, герр Питер, а мой адъютант выручил этого труса Волконского и сам водил в атаку его драгун. Есть убитые и раненые!
— Молодцом! — сказал Петр и озаботился, много ли в войсках погибших.
— Пустячок...— просмаковал Янус.— Эскадрон венгерцев... легкая кавалерия... невелика потеря!
И Роман подумал: недаром Янус был у древних римлян богом двуликим.
На Пруте
Перед походом войска разделились, и по обходной дороге к Дунаю был выслан передовой отряд генерала Ренне, состоящий из дивизии драгун, казаков и молдаванской конницы, которую вел Фома Кантакузин.
— Сим смелым продвижением конницы можно выйти на Дунай в обход турок и зайти в тыл к войску везира! — заявил Ренне на последнем военном совете. Подготовленный к тому советами Кантемира, Петр не возражал против смелого плана. Некоторые генералы-немцы мрачно предсказывали, что передовой отряд будет попросту уничтожен лавой османской конницы, а вслед за тем османы обрушатся и на главное войско. Но Петра и Ренне неожиданно поддержал обычно осторожный Шереметев. И не потому, что Борис Петрович полагал сию смелую диверсию необходимой по соображениям военной стратегии, а потому, что был движим к тому солдатским брюхом. Хотя молдаване и поставили по распоряжению Кантемира пятнадцать тысяч баранов и четыре тысячи волов, но в хлебе по-прежнему чувствовалась недостача, а питаться одним мясом русские солдаты не привыкли, и кровавый понос, как то хорошо было известно фельдмаршалу по полковым спискам, представляемым ему каждый день, обезлюдевал армию. Меж тем, как согласно утверждали все лазутчики, туркам достались у Браилова и Галаца собранные Бран-кованом огромные запасы хлеба и фуража, прикрытые сейчас самым малым гарнизоном. Эти склады можно было взять легким наскоком, и потому и Борис Петрович согласился послать отряд Ренне в обход турок к Браилову.
На рассвете 30 июня конница Ренне вышла из лагеря, а левее ее, придерживаясь Прута, дабы снова не остаться без воды, выступила и вся русская армия, сопровождаемая огромным обозом.
Войска шли в две колонны. По самому берегу реки катили экипажи с генеральскими женами и метрессами, пылили бесчисленные обозы, волы неторопливо тянули тяжелые пушки. Прикрывая их, правее маршировали дивизии Алларта, Вейде, Денсберга и Репнина.
Генеральские экипажи на плохой проселочной дороге постоянно ломались, останавливались и задерживали ход войска. Борис Петрович хотел было оставить лишние экипажи в Яссах, но в одном из них ехала сама государыня Екатерина Алексеевна, и Борис Петрович, уже не как фельдмаршал, а как опытный царедворец, из осторожности промолчал. Впрочем, неприятеля впереди пока не было, Огромное турецкое воинство, словно иголка в сене, затерялось в неоглядной буджакской степи. Даже татарские разъезды и те исчезли, и впереди, казалось, лежала только выжженная знойным солнцем степь. Вот эта-то пустота и тревожила Бориса Петровича. Старый боярин был многоопытным воеводой — ходил супротив турок и татар еще в голицынские походы и знал, что из этой пустоты может или подняться страшный степной пожар, или неожиданно вырасти османское войско.
Тем временем сведения от лазутчиков поступали самые разные, как разными были и сами лазутчики — одни приходили от Кантемира, других подсылал Бранкован.
Первые дружно говорили, что везир со своим войском идет уже по другому берегу Прута и хочет переправиться на эту сторону близ урочища Фальчи, другие же льстиво ободряли, что турки, мол, все еще стоят у дунайского моста, что возле Исакчи. Петр и Шереметев боле верили, конечно, Кантемиру и его молдаванам и потому решили спешно отправить вперед сильный кавалерийский корпус генерала Януса и тем упредить везира на переправе у Фальчи. Ведь и сам Кантемир говорил, что другой удобной переправы на Пруте больше не было, а уж он-то знал эти места. Так что все было правильно в плане Петра 1 и его фельдмаршала. Не приняли во внимание они только одного —- персону генерала Януса, коему поручили сей маневр.