Перстень Сварга
Шрифт:
Все это хорошо, только вот та неширокая дорога, по которой все это время двигались беглецы, вскоре должна была слиться с одной из основных дорог этой страны, да и места тут становились куда более обжитыми. Становилось понятным, отчего в последнее время на пути Олеи и Бела стали чаще попадаться поселки, да и прохожих встречалось все больше.
Кстати, в другой седельной сумке, принадлежащей Сандру, обнаружились бинты и какая-то незнакомая мазь неприятного сероватого цвета, находящаяся в плотно закрытой деревянной баночке. Бел, хотя и прихватил с собой эту мазь, но использовать не стал - кто знает, для чего она нужна? Если для заживления ран, то хорошо, и даже замечательно - чуть позже ее можно использовать по ее прямому назначению, только вот нет никакой уверенности в том, что эту мазь можно использовать именно для лечения. Зная Сандра и его привычки, вполне можно предположить, что сероватая масса в коробочке может быть применена и для отравления.
Кроме того, обыскивая незнакомцев, Бел просто-таки набил седельные сумки своих лошадей самым разным оружием - похоже, что эти убиенные были, если можно так выразиться, мастерами на все руки, и оружия при них хватало. Впрочем, беглецы разжились не только оружием, но и приличной суммой денег - во всяком случае, кошелек, который находился у Бела, стал довольно увесист, и золота там было вполне достаточно.
Карта не обманула: к полудню беглецы выехали на одну из основных дорог, и здесь, конечно, движение было куда более оживленное. Хотя Олея и Бел отныне не могли нестись во весь опор по дорогам - все же они изображали из себя торговцев лошадьми, но зато, двигаясь среди остальных путников, ничем от них не отличались. Даже стражники, которые не раз встречались на дороге - и они не обращали особого внимания на небольшой табун и двух сопровождающих его крестьян, тем более, что это была самая обычная картина: селяне гонят лошадей на продажу. Лошади, правда, хорошие - кто ж спорит?, но со старыми клячами на столичных рынках делать нечего…
К вечеру Олея уже еле держалась в седле. Вопрос был лишь в том, где Бел остановится на ночь. Женщина уже готова была просить мужа остановиться где угодно, лишь бы она могла прилечь и уснуть. Конечно, ни о каких ночевках под открытым небом сейчас не могло быть и речи, и беглецам оставалось лишь найти подходящий постоялый двор.
Такой отыскался в большом селении, стоявшем на перекрестке нескольких дорог. Вернее, там было целых три придорожных гостиницы, две сравнительно небольших, но зато третья была именно такой, какая и требовалась беглецам: немалых размеров, шумная, многолюдная, с большим загоном для животных. Тут, среди множества постояльцев, можно если не затеряться, то, хотя бы, слиться с общей толпой, стать как можно более незаметными.
Несмотря на то, что постоялый двор был почти полон, маленькая комнатка для Бела и Олеи все же нашлась. Пусть она оказалась совсем маленькой и полутемной, но беглецы были рады и этому. Главное: хоть какое-то время их тут никто не потревожит. Во всяком случае, на подобное они очень надеялись.
Первое, что сделала Олея - упала на лежанку в отведенной им комнате, и почти сразу провалилась в глубокий сон, который был куда больше похож на падение в глубокую яму. Однако через какое-то время Бел растолкал жену.
– Я ненадолго уйду. Надо проведать лошадей и принести поесть.
– А еще воды. И побольше - у меня во рту пересохло.
– Да, верно, тебе надо пить, и чем больше, тем лучше. Дверь я закрою на ключ, а ты пока спи. Постараюсь вернуться как можно быстрей. Если в мое отсутствие в дверь будут стучать, не отзывайся.
– Не бойся: не отзовусь, и уж тем более никому не собираюсь дверь открывать.
Когда Бел ушел, и в замке заскрипел ключ - вот тогда Олея, вновь укладываясь спать, поняла, что ее рану совсем недавно перевязали чистыми бинтами. Видимо, когда она спала, Бел и сделал перевязку. Надо же, а она этого и не заметила - похоже, ее сон куда больше смахивал на обморок. Вновь засыпая, Олея думала о том, какой замечательный у нее муж…
Утром, глядя на Бела, Олея поняла, что он не спал всю ночь. Похоже, все это время он просидел возле нее, и чуть задремал лишь под утро. Однако стоило женщине пошевелиться, как Бел открыл глаза.
– Как себя чувствуешь?
– в голосе мужа была неподдельная тревога.
– Вообще-то около дела… - Олея прислушалась к себе и к своим ощущениям. Рана, конечно, побаливала, но это была вполне терпимая, ноющая боль. Сознание ясное, голова почти не кружилась, да и настроение было неплохим.
– Можешь считать, что у меня все хорошо.
– Хотелось бы на это надеяться…
– Да все у меня в порядке! Вот только пить по-прежнему хочется.
– Ну, это не проблема - вода еще есть.
И верно: на низком колченогом столике стояли три кувшина, и из одного Бел налил почти полную кружку воды.
– Соблаговолите принять, моя дорогая!
– хмыкнул муж, протягивая ей щербатую кружку.
– Как говорится, кушайте на здоровье!
– Эк, как вы любезны!
– Олея с удовольствием выпила тепловатую воду с чуть заметным привкусом мела. Похоже, в здешних местах вода пробивается наверх, выходя из известковых пластов.
– Только вот для чего ты взял три кувшина воды?
– Не три, а два. В третьем, чтоб ты знала, находилось молоко.
– Почему находилось? Неужели я его выпила? Целый кувшин?
– Да. Правда, брыкалась, кашляла и даже пыталась ругаться, когда я в тебя его вливал, но ничего, проглотила все. Впрочем, попробовала бы этого не сделать…
– А зачем нам с тобой тогда еще два кувшина воды? Одного бы хватило за глаза!
– Дорогая моя, спешу сообщить, что ты только что изволила докушать последнюю воду, которая еще оставалась в этой комнатенке.
– Ты хочешь сказать, что я одна выпила все это? Кувшин молока и целых два кувшина воды?!
– При потере крови первое дело - пить как можно больше жидкости. Это тебе любой лекарь скажет. Вот мне и пришлось действовать таким образом, как с ранеными солдатами поступают их товарищи.
– То есть ты меня поил всю ночь?
– Ну что-то вроде того.
– Погоди… - растерянная Олея оглянулась по сторонам, и осторожно провела ладонями по своему лицу - А зеркала здесь нет?
– Зачем?
– Надо! И если можно, то побыстрее!
– Извини, не понял…
– Тот есть как это "не понял" и как это "зачем"?! Ведь если я выпила столько жидкости за одну ночь, то… Да у меня же все лицо отечет! Наверняка уже есть и мешки под глазами, и сама выгляжу, как тыква!.. Ты что смеешься? Лично я повода для смеха не вижу… Да в чем дело?
Но Бел, кажется, не слышал последних слов Олеи. Уткнувшись лицом в набитую соломой подушку, он не просто смеялся, а хохотал. Хотя парень и пытался сдерживаться их последних сил, но это у него плохо получалось. Вон, даже слезы от смеха потекли…