Перстень в наследство

Хмельницкая Татьяна Евгеньевна

– Традиции?
– я сжала кулаки.
– Есть единственная традиция - любить свою семью и не потерять ее. Отсутствие рамок? Так знайте: совесть - это правило, которое служит ограничением любому человеку. Через нее не переступить, и она гложет любое сердце, что способно чувствовать. Это путы и каторга, на которую каждый, живущий в России, готов идти добровольно. Нет сердцу покоя, пока нет справедливости. Совесть не позволит уничтожить ее. И не важно, к кому эта несправедливость относится: к своему или чужаку. Что вы там еще назвали? Духовная распущенность?

Что вы имели в виду? Возможно, вы подразумевали нечто иное, но простота - это то, что можно отнести к душе. Что же осталось от вашего списка определений? Неорганизованность. Да, расписания жизни у нас нет, как и нет планов на нее. Это предполагает свободу и возможность решать Богу, куда каждого из нас направить. А теперь простите меня, сэр, мне необходимо отыскать Ребекку.

– Мари, это вы простите меня, - страстно глядя в глаза, изрек Алекс и взял меня за локоток.
– Я не думал, что настолько задену ваши чувства. Ваша горячая речь заставила пожелать больше узнать об этой заснеженной стране. Не откажите в любезности и примите приглашение на нынешний вечер. Сегодня будет бал. Ничего особенного, но мне хотелось бы видеть вас своей спутницей.

– Бал? Не уверена, что смогу составить вам достойную партию.

– Вы ошибаетесь. Почту за честь.

– Ох! Что ж с тобой делать-то горемычный, когда от взглядов твоих в груди томленье, в коленях дрожь?
– на русском спросила я, а затем продолжила на английском: - Я принимаю ваше приглашение.

– Это вы фразу сначала на своем языке произнесли, а затем перевели? Потрясающий и красивый слог. Когда-нибудь мы поговорим на нем.

– Лучше тебе не знать касатик, о чем говорила, - улыбнулась я и взяла под руку англичанина.
– Проводите меня.

Алекс шел, словно 'Титаник', гордо подняв голову и бороздя поток пассажиров, шагающих на встречу. В какой-то момент мы свернули и попали на палубу, где я недавно отсылала письмо.

– Мы заблудились, сэр, - оповестила я и остановилась. Алекс поступил также.

Осмотревшись, заметила сумочку, валяющуюся недалеко от трубы. Ни слова не говоря, подошла и подняла. Недавно видела эту приметную вещицу в комнате Стива.

– Что это?
– удивился собеседник.

– Сумочка одной девушки. Ее имя Анна. Похоже, она потеряла ее. Мне известно, где она живет. Нужно отнести потерю.

Но тут мое внимание привлекло нечто иное: рука, отчетливо виднеющаяся из-за трубы. На меня нахлынуло беспокойство, и я бросилась туда. На металлическом полу распласталось тело девушки в подаренном мной платье.

– О, Боже!
– по-русски крикнула я.
– Что с ней?

Алекс подошел к молодой женщине и осмотрел ее. Глаза Анны были открыты, стеклянный взор сквозь прутья ограды был устремлен вдаль на просторы океана. Красная густая жижа под головой растекалась по палубе тонкими ручейкам и, казалось, паутина оплела кудри бедняжки.

– Мари, я останусь здесь, а вы позовите кого-нибудь из команды на помощь.

– Что с ней?
– повторила я вопрос на английском.

– Она мертва. Прошу, не задерживайтесь.

Со

всех ног бросилась в почтовое отделение. Через несколько минут вернулась к месту, где произошла трагедия вместе с четырьмя мужчинами и встала немного поодаль. Один из них назвался врачом. Он присел рядом с телом и осмотрел его. Затем, не снимая перчаток, приподнял и повернул голову умершей девушки.

– Это убийство. Сомнений нет. Какой-то мужчина нанес бедняжке удар по голове, тупым предметом. Женщина скончалась на месте и, судя по характеру травмы, умерла мгновенно.

– Почему вы решили, что убийца - мужчина?
– задал вопрос стоящий рядом морской офицер.

– Я врач, поверьте, что такой удар женщина нанести не может. В противном случае она должна быть ростом не ниже шести футов и трех дюймов и обладать не дюжей силой.

– Понятно. Как вы обнаружили ее?
– обратился ко мне офицер, но ответить не удалось. Эту обязанность взял на себя Алекс.

Объяснения заняли полчаса, и все это время я стояла в стороне и куталась в пальто. Обхватив себя руками, пыталась согреться, но лихорадка лишь усиливалась. Понимание того, что Стив будет волноваться и искать свою новобрачную, заставило меня говорить:

– Надо сказать ее мужу о случившемся.

– Она замужем?
– удивился Алекс, а доктор произнес:

– У нее обручальное кольцо на пальце, сэр. Дешевенькое. Вероятно, ее муж среди пассажиров третьего класса.

Меня смутила реакция Алекса на замечание о замужестве умершей молодой женщины, но сил думать не осталось. Мозг словно разъедала тупая боль.

– Стив. Мужа Анны зовут Стив, - промолвила я.

– Вы хорошо знакомы с умершей?
– спросил офицер.

– Нет. Встречались однажды. Анна и ее муж показались мне приятными людьми, и мы немного поболтали вчера. На этом все.

Моряк кивнул, удовлетворенный ответом. Через несколько минут нам разрешили удалиться, и мистер Стоун пошел провожать меня. Оказавшись в своей каюте, не снимая пальто и шляпу, я пересекла помещение и села в кресло. Перед глазами стояла навязчивая картинка: русые волосы и тонкие красные нити под кудрями.

– Мари, что с вами?
– опустившись передо мной на одно колено, спросил Алекс.

Я не пожелала ответить. Было трудно говорить, словно губы склеились, и их невозможно стало разомкнуть. Мужчина начал растирать мои запястья. Снова и снова перед глазами возникала картина убийства, но только вместо бедняжки Анны, я видела совсем другую женщину: свою мать.

– Мари, выпейте вот это, - фужер с рубиновой жидкостью коснулся моих уст.

Мысленно задалась вопросом: когда Алекс успел налить вина? Это была спасительная идея, вырвавшая из плена прошлого. Я жадно выпила содержимое элегантной стеклянной емкости и попросила еще. Англичанин выполнил просьбу. Вино не подействовало. Меня по-прежнему лихорадило.

– Спасибо, вам сэр, - разлепив губы, прошептала я.

– О, Боже! Это так мало, Мари! Так мало! Я готов сделать для вас все, - признался Стоун.