Перстень в наследство
Шрифт:
– Они пришли за своими родственниками, - ответил папа, - чтобы проводить их в дальний путь. Им предстоит многое сделать и преодолеть. Сейчас они приходят сюда и пытаются найти тех, кто им был дорог при жизни. Тебе нужно успокоиться и заснуть. Однажды мы придем за тобой. Но произойдет это в свое время. Береги чудо и постарайся правильно использовать подарок. Позаботься о малышке.
Алек прошел сквозь моих родителей и присел рядом со мной на постель. В его руках была большая фарфоровая чашка. Он поставил ее на прикроватную тумбу. Затем макнул в нее полотенце и, отжав, протер мне лоб. Его глаза блуждали по моему лицу, а губы что-то шептали на непонятном языке. Сзади к нему подошла женщина средних лет и положила руку на плечо. Мужчина этого не заметил, а продолжил смотреть.
– Кто вы?
– спросила я незнакомку.
Она покачала головой и улыбнулась. Погладила Алекса по голове и проникновенно взглянула на меня. Вдруг стало страшно. Боль разорвала тело, и показалось, душа сейчас поднимется из него.
– Не забирайте его, - прошептала я.
Чувство опасности усилилось. Слезы хлынули из глаз. Вся сущность сосредоточилась на этой полупрозрачной пожилой леди.
– Не смейте! Он не должен покидать меня!
– закричала я, а она даже не шелохнулась.
– Я люблю его. Мне будет плохо без него. Он моя единственная надежда на счастье. Молю, не забирайте его.
Я приподнялась с постели, но Алекс снова уложил меня. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом.
– Алекс! Алекс! Ты не можешь меня покинуть. Я люблю тебя. Ты англичанин. Как это на твоем языке? Ах, да! Алекс я люблю тебя, не покидай меня. Не уходи с той женщиной. Останься. Ты нужен мне, как сама жизнь. К кому нужно обраться? К Богу? Он не слышит, но пришли они, и скоро ты уйдешь. Я люблю тебя. Останься.
Мама и папа посмотрели на женщину рядом с Алексом и улыбнулись ей. Она отошла от Алекса, но никуда не делась. Тем временем в комнате появлялись новые люди, они делали круг по каюте, затем доходили до стен и растворялись в них. Их полупрозрачные формы мелькали по ту сторону иллюминатора.
– Ты скоро очнешься, - произнесла мама.
– У тебя будет длинный день. Проживи его с толком. Мы рядом.
– Вы не уйдете?
– спросила я, но не услышала ответ.
Они покачали головами, а я закрыла глаза. Мне стало уютно и тепло, как в детстве. Родители по вечерам приходили в мою комнату и подолгу смотрели, как я сплю. Зная об этом, притворялась спящей. Но родительский нежный взгляд, ласкающий мое лицо, забыть невозможно.
ГЛАВА 6
Кто-то ударил меня по щеке. Открыв глаза, увидела рядом детское личико. Это была девочка из моего сна. На вид не больше трех лет. Пухлые щечки, длинные реснички, темно-русые волосы заплетены в косу. Она удивительно хорошенькая. Приподняв голову, я огляделась. Алекс лежал с другой стороны от малышки и крепко спал. Я прилегла обратно. Глазки ребенка распахнулись, и улыбка вспыхнула на полненьких губках:
– Мама, - прошептала девочка.
– Ты выздоровела?
– Как тебя зовут?
– Ты меня не помнишь, но это ничего, - заявила кроха.
– Ты еще не окрепла. Так Алекс сказал.
– Так как тебя зовут?
– повторила я вопрос.
– Элизабет.
– Почему ты называешь меня мамой? У тебя есть мама, и тебе нужно к ней.
Элизабет вздохнула, на ее глазах появились слезы. Но потом она передумала плакать, легла на спину и принялась рассматривать потолок. Возникла пауза, но она оказалась недолгой. Малышка, сложив ручки на животе, произнесла:
– Когда-то у меня была мама. Я ее видела не часто, потому что все время была с Джоанной и Джеймсом. Потом мы сели на корабль, и Анна сказала, что она мама, а Стив папа. Мы плыли. Потом Анна пропала и Стив пропал. Я была одна и лежала, пыталась заснуть. Анна стала прозрачной и пришла ко мне. Сказала, что на самом деле моя мама ты.
Элизабет снова легла на бок лицом ко мне и, вздохнув, продолжила:
– Джоан и Джеймс хорошие, но они все время пьют. Я плакала, а они иногда покупали мне конфеты. И снова пили. Плохо без мамы. Сейчас ты есть, хоть и болеешь. Ты выздоровеешь, и все будет хорошо. Так Алекс говорит.
Девочка протянула руку и погладила мою щеку. В этой ласке было столько нежности и заботы, что на глаза навернулись слезы. Я словно вернулась на много лет назад, когда точно также лежала в кровати и ждала когда мама или папа придут. Но тогда никто не входил и не гладил по волосам и не говорил ласковых слов. Меня подняли с постели, покормили и отправили в пансион.
Протянув руку, погладила волосы Элизабет, как делала это мама в детстве. Сиротство - страшная доля, которую не пожелаю никому. Что будет с этой малышкой, когда она переступит порог детского приюта? Этой крохе не больше трех лет и ее может обидеть каждый. Но помимо обидчиков есть и нечто другое - болезни. Помню, как чуть не умерла. Мне исполнилось десять. Морозы были ужасными, а пальтишки у воспитанниц тоненькие. Воспалением легких заболела половина нашего класса. Выздороветь довелось только десятерым.
– Ты больше не будешь жить с Джоан и Джеймс. Та женщина сказала правду, и я твоя мама. Ты кушала?
– Алекс покормил.
Элизабет обняла меня, а я заплакала. Прижав кроху к себе, поцеловала ее волосы и укутала пледом.
– Ты уверена в том, что собираешься сделать?
– задал вопрос Алекс.
Он встал с постели и подошел к небольшому круглому столику. Взяв бутылку, плеснул в фужер вина и одним махом осушил его. Затем обернулся ко мне, не выпуская стеклянную емкость из руки, и еще раз повторил:
– Ты уверена, что сможешь воспитать Элизабет? Порыв благородства - это прекрасно, но живой человек...
– Да я уверена в своих силах. Лучше ребенку воспитываться дома, чем в приюте.
Мужчина налил вина и прошелся с фужером по каюте. Остановился напротив нас с девочкой и посмотрел на прижавшуюся ко мне Элизабет.
– Что тебе этот ребенок? Одно дело накормить, присмотреть, а по прибытии отдать куда следует, но совсем другое взять себе. Это ненормально, Мари!
– Что именно?
– не поняла я.