Первач
Шрифт:
Закрыв глаза, Тихон представил себе лицо девушки: он готов был до бесконечности любоваться этим видением, больше не сомневаясь, что нет на свете никого дороже. И больно было думать, что он никак не может помочь ей. Впрочем, интерес к нему со стороны федералов и доктора Верховцева давал определенную надежду.
«Как она чувствует себя? Как там Нусуп, дерзкий засранец? Если им плохо, я готов принять их боль на себя».
И Тихон стал думать о них, желая, чтобы ребята пошли на поправку, и надеясь, что в не открытом до конца запасе его новых умений найдется и такое.
Единственное, чего он не мог определить с
«Получается — таких, как я. Как Алекс.
Интересно, Алекс — результат эксперимента Верховцева?.. Нет, вряд ли».
Тихон вспомнил свой последний сон, когда ему казалось, что он побывал в шкуре Алекса Эджертона. Определенно это было послание. И отправил его Алекс из Полосы. Когда они разговаривали в поселке, Алекс ничего не рассказывал о своем недавнем прошлом. И только недавний телепатический контакт позволил Тихону узнать, что произошло с Эджертоном, когда тот отправился в Полосу со своим заданием.
Но сон не имел конца. Что же было дальше?
Получить ответ Тихон мог, только снова погрузившись в то же состояние. Однако нелегко было сейчас добиться этого. Да и какова вероятность, что человеку может присниться продолжение когда-то прерванного сна или видения? Ничтожная.
Впрочем, он забыл, что стал необычным человеком. И по мере того, как желание контакта с Алексом все глубже и глубже затягивало Тихона, он постепенно становился частью другой реальности. Подобно философу Чжуан-цзы, которому приснилось, что он мотылек, а когда проснулся, то не мог решить: мотылек ли он, которому снится сон, или действительно настоящий Чжуан-цзы?..
Он вновь был способен видеть своими и чужими глазами одновременно. Не Тихон, не Алекс — а будто некая разумная субстанция, имеющая свое собственное Я…
Он обнаружил, что стоит в окружении существ, которых, единожды увидев, нельзя забыть. Серебристая шерсть, непропорционально длинные конечности, огромные глаза, до невозможности бирюзовые. Он уже посчитал, что так, наверное, могли бывыглядеть реликтовые снежные люди, о которых столько свидетельств, но ни одного достоверного. Эти существа превосходили все представления о возможности существования жизни, столь же разумной, как и человеческая. Если даже не более совершенной.
При этом в них не было ничего уродливого, и он не понимал, как можно бояться их или ненавидеть.
Сотни их оказались рядом на той самой поляне, где погибли люди, прибывшие сюда с заданием унитожить Полосу.
Но теперь поляна превратилась в цветущий сад, где на каждом, облепленном белым цветом дереве сидели так хорошо знакомые ему птицы. Но только сейчас он понял, что
Сейчас он скорее назвал бы их заинтересованными наблюдателями, пристрастными свидетелями, взирающими на то, как он и албасты в неподвижности изучают друг друга. И, должно быть, «птицы» тоже принимают решение — быть контакту или нет. Впрочем, как их звать на самом деле — этихптиц и «демонов», которых люди называли албастами, — знали только сами существа…
Что-то произошло. Он ощутил это нутром. Серебристые существа приблизились к нему и окружили, образуя плотное кольцо. Но вовсе не для того, чтобы не дать человеку возможности убежать. Так положено, понял он.
И когда ближний ряд существ прильнул к нему, в буквальном смысле принимая в свой круг, в этот момент, словно по чьему-то мановению, птицы-наблюдатели разом поднялись в воздух. Ас деревьев посыпался цвет. Падая, он становился белым плотным туманом, олицетворяющим Свет и Пустоту.
И он понял, что Туман — это еще один безмолвный свидетель. Такой же живой, как албасты и птицы. Вот такое необычное триединство…
Ничего не стало вокруг. Существовали только голоса. Они проникали напрямую в его сознание.
«Теперь ты один из нас…»
«Теперь ты не умрешь!..»
«Не умрешь…»
«Теперь ты сможешь жить в новом мире!..»
И он понимал, что это о Полосе.
Голоса продолжали вливаться в мозг. Говорили о том, что «птицы» и албасты нерасторжимы. Они пришли из другой реальности, вход в которую открылся после того, как неведомая сила соединила два мира тонкой перемычкой. И теперь из одного можно было попасть в другой. Что легко проделывали албасты. И что было невозможно для обычного человека.
Для обычного. Но что-то произошло с некоторыми, выделило их среди прочих людей, приходившихсюда с оружием в руках или с дурными помыслами. И Полоса приняла их, как своих.
И тот, кто в данный момент не был ни Тихоном Злотниковым, ни Алексом Эджертоном, но обоими ими вместе взятыми, вдруг понял, что получил пропуск в одну из тайн Полосы. И мог задавать вопросы — именно те, на которые хотел получить ответ.
— Как все это случилось? — обратился он к ним внутренним голосом. — Откуда вы пришли и почему? Покажите мне свой мир! Он должен разрушить тот, в котором живем мы?