Первач

Юрченко Кирилл Евгеньевич

Голоса…

Храмцов продолжал задавать какие-то вопросы, а Тихон, прислушиваясь к этим голосам, что-то отвечал, но будто и не он говорил, а какое-то живущее в нем существо. Его двойник. И Тихон знал, что как бы плохо ему ни было сейчас, этот двойник его не подведет, не окажется слабаком, и не наговорит ничего лишнего…

Он даже не понял, чем все кончилось. Мышцы продолжали непроизвольно подергиваться, невыносимый зуд под кожей головы не прекращался. Только яркий свет исчез — это первое, что он заметил. Он открыл глаза,

но ничего не увидел: в лаборатории все казалось темным. И вдруг услышал шепот Верховцева:

— Прости, что не предупредил… Нельзя было. Как ты? Не двигайся, я оботру тебя…

Сил осталось лишь на то, чтобы слегка мотнуть головой. Сразу затошнило, и Тихон решил воспользоваться советом Верховцева и пока не шевелиться.

Снова услышав отдаленные голоса, он понял, что может их разобрать, отфильтровав звуки, доносящиеся со стороны Верховцева.

На этот раз голоса были человеческие. Он успокоил дыхание, чтобы ничего не пропустить. Но случившаяся встряска только обострила его чувства. Шептались Храмцов и генерал.

— Мы можем использовать его в своих целях? Мне нужна полная уверенность, — спросил генерал.

— Заверяю вас, — ответил Храмцов.

— А паранормальные способности? Он не навредит моим людям?..

— Завышены, но незначительно… Мы сделали блокировку.

— Ну что ж, завершайте, а я должен принять окончательное решение.

— Удачи, господин генерал!..

Тихон открыл глаза и увидел, что Храмцова и Антонова в комнате нет. Оба стояли в коридоре, и силуэты их отражались на стеклянной двери.

«Значит, не помогла им блокировка, если я могу слышать на таком расстоянии! И они об этом не знают!»

Но тут же возникла другая догадка:

«Или не стали ничего блокировать, а скрыли это от генерала. И сделать это мог только… Храмцов! Ну, конечно же!»

Глаза немного привыкли к тусклому освещению лаборатории. Он увидел, как возвращается Храмцов.

— Ну, как вы? — бесчувственным голосом спросил тот.

— Вы выяснили что-то важное для себя? — вопросом на вопрос ответил Тихон.

— Допустим.

— И как вы намерены поступить со мной? Я спрашиваю о вас лично. Есть ли у вас какой-то особый интерес ко мне? Если да, мы можем договориться.

— Договориться? — Храмцов усмехнулся. — За кого вы меня принимаете? Я здесь никто. Ноль без палочки. — И, прежде чем покинуть лабораторию, вызвал охрану.

Тихон повернулся к доктору.

«Что происходит? Старик, ты надул меня?» — говорил его испепеляющий взгляд. Но Верховцев невозмутимо посмотрел на него и продолжил отсоединять провода.

* * *

Его разбудил грохот за дверью карцера. Запоздало нахлынуло предвидение, и Тихон еще до того, как дверь открылась, догадался, что это Храмцов.

В отличие от Верховцева, молодой человек сумел получить разрешение войти в камеру. Бегло он осмотрел помещение.

— Не слишком шикарно, да? — спросил Тихон. Ему не хотелось выглядеть напряженным.

— Вы обратились по адресу, — перешел к делу Храмцов. — Только с вашей стороны неосторожно

было делать такое заявление в лаборатории. Мне пришлось кое-что удалить из видеозаписей. Впрочем, к делу. Я обдумал ваше предложение и вот что скажу… Во-первых, условия выдвигаю я. Во-вторых, я догадываюсь, что вы можете у меня попросить. В-третьих, даю слово, что выполню ваши требования, если вы выполните мои. Я должен признать, что ошибался насчет вас. Я думал, что это все-таки какой-то психоз с этими вашими видениями. Но у меня нет причин не доверять результатам тестов. Вы не врете! В конце концов, я принимал участие во многих опытах Верховцева и разбираюсь в этом. Так что остается только разобраться с тем, что я могу получить от вас. Естественно, предложив что-то взамен.

Храмцов протянул Злотникову небольшую фоторамку. С волнением Тихон взглянул на экран и узнал Амину. Изображение было динамичное, несколько секунд записи. Девушка напряженно смотрела в объектив снимавшей ее камеры и даже, казалось, хотела что-то сказать, но, видимо, ей приказано было молчать. Чья-то рука вдруг коснулась ее плеча. Камера съехала в бок и выхватила мальчишку. Нусуп. На нем объектив задержался буквально секунду-другую и снова вернулся к Амине. Тихон заметил, что оба они изменились, сильно похудели с того времени, когда он видел их последний раз.

— Это сегодняшняя съемка, — сказал Храмцов.

Возвращая рамку, Тихон с трудом сдерживал дрожь в руках.

— Итак, ваши друзья живы. Но в любом случае сбежать без чужой помощи, чтобы спасти их, вам будет не так-то просто.

— Вы говорите — сбежать? Хотите освободить меня? Прямо сейчас?

Храмцов качнул головой.

— Послушайте, ну вы совсем отупели здесь. Я же сказал — интерес за интерес. Какой мне смысл помогать вам за просто так?

— Простите мою недогадливость, — натянуто улыбнулся Тихон.

— Насколько я понимаю, ваши новообретенные способности не предусматривают умения управлять другими людьми. Иначе вы давно бы — тю-тю…

«Ошибаешься… просто мне одного раза хватило», — подумал Тихон, вспомнив Мирбека.

— Как вы, должно быть, поняли, генерал Антонов намерен довести начатое им дело до конца. Отправить в Полосу новую спецгруппу. Однако у тех людей, с которыми я связан некими узами, на этот счет свои резоны. Вы все-таки пойдете в Полосу. Но…

Храмцов выждал паузу.

— Но сделаете все, чтобы взрыва не произошло. Вы поняли? Не произошло!

Он с нажимом повторил это еще раз.

— Как видите, наши с вами интересы совпадают! Я же со своей стороны обещаю, что девушка и юноша, о которых вы так радеете, будут освобождены.

— То есть вы играете против Антонова? — спросил Тихон. — Но почему?

— Вам это действительно интересно? — Храмцов усмехнулся. — Эх, неискушенный вы человек. В любой политике есть свои «ястребы» и «голуби». Ястребы хотят действовать решительно и наступательно. Им бы взорвать Полосу, а там видно будет. Голуби считают, что атака может нарушить сложившееся положение вещей. А это очень не нравится БЭН.