Первое предательство
Шрифт:
— Да, но монет не нашли. У дядюшки была смазливая служанка, пропавшая как раз в день смерти.
Вне сомнений, если бы прислуга и нашлась, то наверняка заявила бы, что деньги достались ей в подарок, что могло произойти и на самом деле. Только вряд ли она смогла бы убедить в этом обиженного племянника и суд. Так что девушка оказалась на редкость прозорливой и решила сбежать из поселка.
— Что я должен делать? — спросил Джосан.
— Присматривать за лошадьми, чистить стойла, проверять, что седла гонцов правильно закреплены. А ездить
На какое-то мгновение чужак заколебался, но потом кивнул.
— Мне нужно посмотреть тебя на лошади. Если ты слаб, то сможешь потренироваться на почтовых меринах. Я здесь обедаю и завтракаю, и ты станешь приходить сюда со мной. На сеновале отгорожен закуток, где спали прежние работники, останешься там. Я оплачиваю тебе еду и, — тут Майлз засомневался: давать много не хотелось, но, с другой стороны, он не мог позволить чужестранцу уйти, — пока ты на недельном испытании. Если сработаемся, станешь получать пять медяков в неделю.
Джосан допил остатки вина.
— Испытательный срок, — пробормотал бродяга. — Если все согласны, хорошо, но я останусь только до весны. Не могу ничего обещать.
— Договорились, — ответил Майлз.
Мышцы болели от перенапряжения. Джосан толкал тачку, груженную навозом, на улочку за конюшней, где стоял бочонок, вонявший за версту и облепленный мухами. Взяв лопату, лежавшую сверху на тележке, монах стал выгружать удобрение, стараясь глубоко не вдыхать, чтобы не чувствовать зловония. К счастью, это месиво вывозилось три раза в неделю, когда приезжал сборщик навоза, забиравший полные емкости и оставлявший пустые.
Подобные меры не нужны в деревне или даже в городе, где рядом с конюшней находится выгребная яма, однако Атика достаточно большой поселок, и место здесь ценилось на вес золота. Так что только фермеры, живущие на окраинах, могли оставлять на своей территории навозные кучи, а у конюха площадей хватало лишь на стойла, да на небольшой загон для выгула лошадей.
Будь у Джосана выбор, он никогда в жизни не рискнул бы остаться в таком городке, как Атика. По меркам империи поселение считалось крупным, к тому же через него проходила важная дорога, связывающая область с соседними. Официальные гонцы проезжали здесь регулярно, и если бы слухи о беглом монахе, которого разыскивают за убийство, просочились сюда, то обитатели городка наверняка были бы в курсе.
Однако голод — хозяин жестокий и более сильный, чем простая логика, и именно из-за него пришлось остаться в городке. Джосан не планировал задерживаться здесь, он хотел только заработать на еду, когда снова вмешалась судьба. И сейчас казалось, что все его страхи безосновательны. Многие посматривали на чужака с подозрением, но это из-за Майлза, которого считали отщепенцем.
Когда тележка опустела, монах кинул внутрь лопату и откатил к сараю, оставив на обычном месте под нависающей крышей, куда не попадал дождь. Как только он повесил скребок на крючок, то услышал шаги.
В течение шести дней, что Джосан работал у Майлза, тот следил за ним как ястреб, как и полагалось человеку, доверившему ценных лошадей незнакомцу. Сегодня первый день, когда его оставили одного. Интересно, хороший это знак или плохой?
Беглец держался спокойно, расслабившись. Не важно, что произойдет, сейчас он чувствовал себя куда лучше, чем неделю назад. Регулярные приемы пищи восстановили силы, а спокойный ночной сон отогнал истощение, постоянно преследовавшее Джосана последние месяцы.
Если придется уйти, то вещи собраны, но ему хотелось остаться. Правда, здесь не место, где отыщутся ответы на вопросы, мучившие его так долго, тем не менее еда, укрытие и возможность заработать честные деньги прельщали очень сильно. Джосан до сих пор не был уверен, что в Каристос можно вернуться, однако существовали и другие города и другие библиотеки, которые содержат все ответы, необходимые ученому. Они не откроют двери попрошайке, а вот странствующий монах — совсем другое дело.
— Сегодня седьмой день, — сказал Майлз. Помощник кивнул.
Хозяин замолчал, видимо, ожидая, что чужак заговорит, но тот стоял молча, прекрасно зная, что владелец конюшни уже принял решение, и каким бы оно ни было, Джосан не станет унижаться, умолять и выпрашивать.
Губы старого вояки скривились в неком подобии улыбки. Он залез в карман, вытащил небольшой кожаный кошель и кинул его помощнику.
— Пять медяков, как я и обещал. Теперь ты остаешься? — До весны, — ответил бродяга, только сейчас осознав, что затаил дыхание.
Быстрый взгляд Майлза скользнул по помощнику, на мгновение задержавшись на одолженных ботинках, которые Джосан носил, чтобы не пачкаться в грязи, которая есть в любой конюшне.
— У сапожника Салво магазин на углу третьей улицы, как раз за зеленым фонтаном. Когда закончишь, загляни к нему. Он тебя ждет.
— Но... — начал было монах. Пять медяков не покроют стоимость новых башмаков, этого даже не хватит на починку.
— Ты едва можешь в них ходить, — перебил хозяин. Нынешние ботинки принадлежали бывшему владельцу конюшни, ступни у того были длиннее и шире, чем у Джосана, поэтому приходилось обматывать ноги лоскутами. Несмотря на то, что обувь плохо сидела, служила она лучше, чем оборванные сандалии.
— Я вычту стоимость из твоей будущей зарплаты, — сказал Майлз.
— Договорились.
Интересно, хозяин действительно заберет стоимость ботинок, либо это просто хитрость, чтобы прикрыть благотворительность.
Джосан знал владельца всего лишь неделю, но уже успел понять: несмотря на кажущуюся открытость, тот был не так прост, хотя и рассказал в первый день знакомства историю своей жизни. Самый младший из шести, он не хотел мириться с жизнью сына фермера, поэтому едва ему исполнилось двенадцать, мальчишка сбежал из дома, направившись в Каристос, столицу империи.