Первое предательство
Шрифт:
Если верх опять одержал Другой, чего больше всего страшился брат, то страшно подумать, что творил демон в его теле.
— Что случилось?
По-видимому, убедившись, что подопечный не потеряет сознание, Майлз ослабил хватку, но на вопрос сразу не ответил, а перевел взгляд на два неясных очертания на полу неподалеку.
Хотя ноги и не держали его, Джосан умудрился ползком дотащиться до того места. Он уже предчувствовал, что там увидит. По мере приближения бесформенные кучи принимали форму тел двоих мужчин. Чужаки, встреченные им днем, лежали на полу конюшни. Вот и появилось
— Грабители, — сказал Майлз, приблизившись к сидящему на полу Джосану. — Должно быть, ты их спугнул.
Хорошая сказка, однако факты ей не соответствовали. Монах собрал волю в кулак и встал на ноги. Не обращая внимания на хозяина, пересек конюшню и зажег еще один фонарь. Осветив помещение, Джосан осмотрелся по сторонам, пытаясь восстановить события. Кабинет оказался закрытым, засов был на месте, а двери стойла заперты на замок.
Джосан вернулся к двум трупам и опустился рядом на колени. Судя по следу, тела притащили сюда позднее, аккуратно сложив у ног короткие мечи. Не обращая внимания на боль в ребрах, брат еще раз опустился на пол. Трудно проигнорировать отпечатки смерти: зловоние от крови и испражнений, открытые глаза, удивленно уставившиеся в бесконечность.
Поставив фонарь на пол, монах взял руку первого чужака, задрал рукав и внимательно ее осмотрел, однако татуировок не обнаружил. Потом проделал то же самое со второй рукой, а затем и с другим мужчиной.
Никаких знаков у них не нашлось, но это не означало, что Джосан принял дурацкое объяснение Майлза. Если бы грабители приготовились украсть одну или двух дорогих лошадей, то захватили бы с собой необходимые вещи, однако ни веревки, ни повода нигде не было видно.
Проникновение в дом не объясняло их смерти. Вряд ли Джосан справился с двумя в одиночку. Сражаться без оружия одному с хорошо снаряженными людьми — самоубийство, и не важно, какие умения и навыки монах показывал в прошлом. Жаль, тогда он не предупредил Майлза об опасности, надо было поднять тревогу и вызвать часовых.
Теперь двое мужчин погибли, причем скорее всего от его рук.
— Грабители, — повторил Джосан.
— Кажется, да. Должно быть, их потревожил ты. Я, как только услышал шум, решил проверить, что происходит. Они как раз тащили тебя из амбара. К счастью для нас, у них не было ни малейшего представления, как орудовать мечами, потому что мне удалось уложить их без единой царапины.
— Вы? Это вы их убили? Хозяин приосанился и надулся как индюк.
— Я же был солдатом, неужели ты не помнишь?
— Конечно, помню.
Монах ни в коем случае не хотел обидеть Майлза, просто он был настолько убежден в собственной вине, что не стал рассматривать какие-либо другие возможности.
Хоть объяснение старого вояки и принесло огромное облегчение, что это не он погубил две человеческие души, еще одна проблема тревожила Джосана. Чужаки не пытались украсть лошадей или монеты. Они схватили его, члена Ученого Братства. Если бы он захотел помешать ограблению, то бандиты попросту убили его. А вместо этого оглушили и попытались похитить.
Неужели они рассчитывали на вознаграждение за голову сбежавшего монаха-убийцы? Или связаны с головорезом, который пытался прикончить его несколько месяцев назад? В любом случае стоило поблагодарить Майлза за то, что спас ему жизнь.
— Я у вас в долгу, — наконец проговорил Джосан. Хозяин замялся, по-видимому, смущенный столь простым выражением признательности.
— У тебя сил хватит, чтобы помочь здесь прибраться? — спросил он.
Джосан кивнул.
— Хорошо, тогда вези с заднего двора навозную тележку.
— Что?
— Вези тележку! — выпалил Майлз. — Нужно избавиться от этих двоих, прежде чем рассветет.
— А как же магистрат?
— Там у Флорека кузен. До недавнего времени он добросовестно следил за соблюдением закона, однако не хочется давать повод, чтобы тебя посадили в тюрьму. Поэтому мы позаботимся обо всем сами, согласен?
Майлз знает, что Джосан не тот, за кого себя выдает! Монах почувствовал головокружение. Покачав головой, он просто сказал:
— Я привезу тележку.
Когда Джосан ступил на улицу, на небе ярко светили звезды. Дождь перестал накрапывать, и завтрашний день обещал быть солнечным. Лошади порадуются возможности провести время в загоне, и тогда можно устроить тщательную уборку в конюшнях, которую Джосан давно планировал.
Поняв, насколько абсурдны его мысли, монах рассмеялся. Убиты двое мужчин, и не важно, оправданы их смерти или нет — придется снова менять образ жизни. И он не придет сюда убирать стойла. Какой же он дурак. Позволил себе расположиться у Майлза с комфортом, а хватило нескольких мгновений, чтобы все разрушить. Жизнь вот уже в который раз в опасности, а он ни на дюйм не приблизился к разгадке.
Теперь монах не мог дождаться, когда найдет ответы на все вопросы, терзающие его. Предосторожности не помогали. Нужно рискнуть и, нарушив обещания, данные брату Никосу, вернуться в Каристос.
Но сначала необходимо скрыть свидетельства преступления, произошедшего сегодня ночью. Помогая Джосану, сержант рисковал многим больше, чем мог себе представить. Солдат хорошо владел мечом, однако чужаков привлекло присутствие монаха, и именно он нес ответственность за все смерти. Вернувшись с тележкой для навоза, Джосан увидел, что сообщник полностью оголил трупы. Одного шпага пронзила насквозь, видимо, застав врасплох. У второго было время побороться. Он умер от потери крови. Порез на руке, страшная рана на бедре и последний удар шпаги в живот прикончил беднягу. И вдруг тело чужака встрепенулось. Да он еще жив! Что же делать?
Монах стоял посреди конюшни, замерев от ужаса, однако Майлз не стал терзаться угрызениями совести — он зажал своей огромной ручищей нос и рот чужака и не отпускал, пока все не было кончено.
Убийство. Не смерть во время битвы, а хладнокровное убийство. Можно, конечно, сказать, что хозяин прикончил незваного гостя из милосердия, поскольку его раны не принесли бы ничего, кроме долгой мучительной кончины. Однако Джосан знал: солдат поступил так не из-за сострадания — ему нужно было замести следы.