Первое приключение
Шрифт:
– Ты не ищешь ли благовидного предлога, чтобы ее опять понизить и вернуть в квотермейстерскую?
– Нет, я только хочу, чтоб она перестала вздрагивать, когда я с ней
заговариваю! И хочу надеяться, что она не заявится больше в мою каюту, горя от служебного рвения, за два часа до завтрака. Столько энтузиазма непросто вынести на заре.
– Хм-м, – сказал Маккой.
– Ей для работы нужен комм-юнит, – сказал Джим, оправдываясь.
– Зачем это он ей нужен?
– Ей надо где-то работать, – она не может развести всю эту бумагу на мостике.
– А что, комм для старшины сломался?
– Какой еще комм для старшины?
Маккой вздохнул и завел глаза к потолку.
– Джим, ты все еще мыслишь в масштабах истребителя, – тебе нужна
большая экскурсия по твоему кораблю. В числе прочего пусть гид покажет тебе каюту старшины, которая чуть дальше по коридору от твоей. – Он умолк. – Джим, что ты, не любимчика же продвинул? – чего ж оставлять ее в старой каюте?
– Кого мне прислал квотермейстер – того я и продвинул, а об остальном я
не думал.
– Это сказывается на морали. Пусть она переедет. Тогда одна из твоих
проблем решена. А, может, и две, – может, она вздрагивает оттого, что у нее нелады с соседями по каюте из-за ее нового назначения.
– Не знаю, не думаю. Она с самого начала такая.
– Да, тогда вздрагивание может продлиться долго. Ладно, я поговорю с
ней по ходу осмотра, – посмотрим, смогу ли я выяснить, что с ней не так.
– Слушай, если она действительно так разволновалась…
– Джим! Очень часто именно наши неврозы заставляют нас действовать
в тех или иных обстоятельствах так, как надо. Я мог бы привести примеры, в том числе на примере здесь присутствующих, но сегодня у меня нет времени, чтобы проводить тебе сеанс психоанализа. Хотя на медосмотр у меня бы хватило времени, если б я начал, когда ты сюда пришел.
Джим широко улыбнулся.
– Да, это точно.
– Но теперь нету. Так что давай, вали отсюда, у меня назначено через десять минут.
– «Вали отсюда»? Это так теперь обращаются к командующим офицерам?
– Валите отсюда, сэр.
Мистер Спок, сидя в алькове офицерской комнаты для отдыха, занимался задачей 3-х-мерных шахмат.
Обычно Спок мог настолько сконцентрироваться, что он переставал слышать голоса и звуки вокруг. Но этим вечером монотонный шум проникал в его тщательное одиночество.
За соседним столом сидело несколько младших офицеров, доктор Маккой и главный инженер Скотт. Мистер Скотт, казалось, нашел в докторе Маккое родственную душу. Спок уважал способности мистера Скотта, но полагал его приверженность к напиткам, являвшимся продуктом дистилляции и перегонки, по меньшей мере неблагоприятной. Спок мысленно занес взаимопонимание, которое мистер Скотт обнаружил в общении с Маккоем, в список его менее безукоризненных качеств.
Скотт часто проводил свое свободное время в офицерской, рассказывая неправдоподобные истории младшим офицерам, которые неизменно слушали его без малейшего намека на недоверие. Споку пришлось прослушать каждую историю раз по двенадцать. Верил ли он им или нет, он редко испытывал сложности с тем, чтобы пропускать их мимо ушей, и они проплывали, как речная вода мимо недвижного валуна.
Но сегодня в кружке мистера Скотта появился новый человек. Мистер Кокспер, член Водевильной компании, был старше всех за столиком; его темные густые волосы средней длины были тщательно уложены; его усы закручивались к каждой стороны в полуспираль.
Мистер Кокспер занял место рассказчика вместо мистера Скотта. Спок, естественно, не усматривал развлекательной ценности в историях мистера Скотта, содержавших значительный элемент фантастики, но он был способен оценить эстетику представления. Голос мистера Кокспера не обладал модуляциями голоса Скотта. Он вообще не обладал модуляциями. Громкий монотонный звук заполнил офицерскую; Спок нашел мало интересного в истории. Все же остальные слушали с явными признаками всецелой поглощенности рассказом.
Спок не испытывал особых иллюзий насчет своей способности понимать людей. Он провел большую часть детства на Вулкане. То время, что он провел на Земле, он посвятил научным изысканиям, а не изучению людей и их замысловатой природы. Несмотря на свое происхождение, он находил, что люди в большинстве случаев малообъяснимы.
Это был один из таких случаев.
Непостижимое развлечение людей на этот раз состояло в том, что они прилежно слушали названия всех театров, в которых когда-либо выступал мистер Кокспер, и всех пьес, в которых он играл. Споку пришла на ум аналогия. Большинство современных читателей произведений древнего земного поэта Гомера находили перечень кораблей из «Илиады» мучительно нудным, тогда как древние греки, как говорилось, платили рапсодам* и чтецам огромные суммы, чтобы те произнесли список на празднестве. Гражданин греческого города-государства завоевывал положение, если мог проследить свое происхождение до какого-нибудь капитана какого-нибудь корабля высокочтимых ахейцев. Возможно, слушатели мистера Кокспера слышали о пьесах, в которых он играл, или о театрах, в которых он выступал; возможно, они испытывали какой-то трепет, когда он оглашал знакомое им название. Это казалось странным способом провести вечер, но, в конце концов, люди часто проводили время в занятиях, которые казались Споку странными.
Усилием воли Спок сконцентрировался на шахматной проблеме и обратил все свое внимание на расставленные фигуры.
– Нужен противник?
– Нет, капитан, – сказал Спок, не поднимая глаз. Он слышал приближение
и узнал шаги, несмотря на недолгое знакомство. Капитан Кирк смотрел через его плечо на не лишенную изящества конструкцию трехмерных шахмат.
– Почему вы играете один?
– Потому что, капитан, никто на корабле не играет на моем уровне.
– А вы скромны, ага? – сказал капитан.
– Я не скромен и не нескромен; и то и другое – черты характера за
пределами способностей вулканцев. Я констатирую факт. – Он пожалел о нарушенном уединении, но тут же твердо напомнил себе, что сожалению нет места в психологическом состоянии вулканца.
– Вы играете черными или белыми?
– Разумеется, и теми и другими, капитан, – сказал Спок.
– Но ходят черные? – сказал капитан. – Разумеется? – Слышалась ли в голосе капитана ирония или сарказм? Или «воинственность» была лучшим определением эмоции?