Первое задание
Шрифт:
— Тарасов? — возмутился Иван Иванович. — Мы его хорошо знаем, это золотой человек!
— Золото тоже иногда оказывается медью. В нашем деле страховка необходима, мы воюем с сильным и умным противником.
— Да, не всё то золото, что блестит, — ехидно проговорил комиссар, — но золото всегда останется самим собой, не превратится в медь. А людей проверять надо, в том числе и Тарасова.
— Вот, вот, — с готовностью подхватил начальник штаба, — проверка не помешает. Как говорил Ленин: доверяй и проверяй.
—
Провокатор умолк, теряясь в догадках. Он не знал, как истолковать этот вопрос, заданный с явной иронией. От страшной догадки защемило сердце. «Это подвох, им всё известно». Он испуганно отшатнулся от стола, побледнел и, чувствуя невероятную слабость в ногах, понизил голос:
— Вы шутите, Владимир Васильевич?
— Какие уж тут шутки! — сказал командир и строго спросил: — О каком это ты Иванове нам говорил?
Это была ловушка.
— Об Иванове? — растерялся Петров, в голосе которого теперь не слышалось былой твёрдости и напора.
— Подожди, Ваня, — Иванов, Тарасов, Петров, Сидоров — я сам без конца путаю фамилии, — опять вмешался комиссар.
— И я не понимаю тона, — почувствовав поддержку, начал провокатор, — со мной говорят таким тоном, будто мне не доверяют. По-моему, я не раз доказал делом…
«Вот уж действительно — утопающий за соломинку хватается. Господи, что они тянут!» — напряжённо подумал Николай, а командир, словно угадав его мысли, резко сказал:
— Довольно! Я не знаю, как вас там по имени-отчеству, но то, что вы не Петров, — это мне ясно. Как ваша настоящая фамилия?
— О чём это вы, Иван Иванович? Нельзя же из-за мелочи подозревать человека чуть ли не в измене; человека, который не раз доказал свою преданность.
«Выдержка у тебя всё-таки есть, — с профессиональным интересом подумал Николай, — но выкрутиться тебе уже не удастся. Это не больше, как хорошая мина при плохой игре».
— Давайте без лишней лирики. Откуда взяли, что к нам в отряд прибыл Иванов? Молчите? Хорошо, я отвечу за вас: от вашего шефа — майора Демеля.
— Что?
— То, что слышал! Иванов казнён советскими патриотами, но Демель уверен, что он сбежал к партизанам. — Рука Николая потянулась ж рукоятке пистолета, приятно ощутила холодноватый металл.
— Иван Иванович, я ничего не говорил об Иванове, речь шла только о Тарасове!
— А почему вас это так беспокоит?
— Потому что вы близки к непоправимой ошибке, грязной несправедливости!
— Ничего, я не боюсь ответственности.
— Но мне-то от этого легче не будет, — с решимостью отчаяния выкрикнул начальник штаба.
— Ладно, хватит кривляться! Слушай, ты, как тебя там? Никакой встречи не будет и быть не должно! Всё это специально придумано нами, чтобы проверить тебя, провокатор!
— Как это? — глупо промолвил он.
— Вот так!
Наступила
— Что же ты молчишь, не можешь ничего придумать в своё оправдание? — уже не сдерживая злость, спросил комиссар.
Напряжение достигло наивысшей точки.
— Руки на стол! — тихо сказал Иван Иванович. — И без глупых эмоций, если сможешь, конечно.
Немец резко вскочил и рванул пистолет, но Николай, не спускавший с него глаз, вырос у него за спиной и сильно ударил по крепкой шее…
Оглушённый фашист, громко икнув, беспомощно запрокинул голову и медленно сполз по стулу на пол.
Допрос желаемых результатов не дал. Под тяжестью неопровержимых улик провокатор лишь назвал своё настоящее имя — другие сведения сообщить категорически отказался. Партизанский суд приговорил его к расстрелу. Учитывая обстановку, приговор был приведён в исполнение немедленно.
Уже третий день тётя Даша, приходя с работы, усаживалась на скамейке возле своего дома с плетёной корзиной, наполненной жареными семечками.
Торговля шла бойко.
Тётя Даша умела для каждого покупателя найти тёплые слова, а когда подходили полицаи из карательной роты капитана Топоркова, она каждому приветливо говорила:
— Здравствуй, красавец, как здоровье?
Это был пароль.
И, высыпая семечки из гранёного стакана в оттопыренный карман шинели или брюк, она терпеливо ждала ответа. А они были разными:
— Спасибо, мамаша, всё в порядке!
— Спасибо на добром слове!
— Пока не жалуюсь!
Или сквозь смех:
— Как у быка!
Но всё это было не то.
И вот, наконец, в пятницу вечером, когда она уже собиралась уходить домой, подошли двое. Один, совсем молодой, с красивым живым лицом, на её вопрос, задохнувшись от радости и неожиданности, ответил:
— Спасибо, на здоровье не жалуюсь.
Это был отзыв.
Тётя Даша растерянно молчала: второй полицай невозмутимо ждал, что будет дальше.
Виктор понял её замешательство и, толкнув Сергея локтем, сказал:
— Не беспокойтесь, это тоже наш.
— Это другое дело, — сразу же успокоилась тётя Даша и торопливо заговорила: — В воскресенье ваша рота выступит вместе с немцами на партизан. Передайте старшему: приказано сделать так, чтобы ваши товарищи в этот бой не попали. Наряд или что ещё придумаете. А уж если выхода нет, тогда — сдаваться партизанам. Наши знают — стрелять не будут. Но лучше остаться в городе, вы здесь нужнее. Обо мне только вы двое и должны знать, больше никому ни слова! Понятно? Вот и всё.