Первое задание
Шрифт:
— Учить — не учили, а мысль у меня одна есть.
— Интересно!
Николай поднялся во весь рост.
Едва не подперев головой потолок землянки, он спокойно, медленно проговорил:
— Все в отряде знают, что я прибыл к вам из отряда товарища Романа. Скажем Петрову, что прибыл я с задачей согласовать встречу руководителей отрядов. И обговорим эту операцию в его присутствии. А чтобы было наверняка, пусть во мнимой встрече для координации действий двух отрядов примет участие товарищ из подпольного обкома.
— Приманка богатая, как думаешь, Володя?
— По-моему, хорошо! Тут, братцы мои, отлично всё можно обставить. Если они клюнут, то можно будет дать им заглотнуть приманку вместе с крючком: подготовиться хорошенько и всыпать фашистам по первое число. Как хотите, а мне это предложение очень нравится, — сказал комиссар таким категорическим тоном, будто его мнение кто-то оспаривал.
— Так, — вслух подумал Иван Иванович, — если Петров провокатор, он предупредит своих хозяев, а мы через Ивана Фёдоровича узнаем о их приготовлениях. За Петровым установим негласный надзор, но его попытке связаться с Демелем мешать не будем.
— Вань, ты гений!
— Не в этом дело, — не обидевшись, сказал Иван Иванович, — ну, а если всё-таки не он?
— Вот и получим ответ на этот вопрос.
Не спеша они продумали все возможные варианты предстоящей операции, строго и чётко распределили между собой обязанности и только после этого разошлись.
Смерть провокатору!
Майор Демель ни на минуту не сомневался в достоверности сведений о встрече руководителей партизанских отрядов. Донесения капитана Келлера, так удачно проникшего в отряд с документами капитана Петрова, всегда были своевременны и точны. И не удивительно — начальник штаба играл не последнюю скрипку во всех оперативных делах партизан.
Последнее донесение агента было самым значительным из всех, полученных Демелем в течение четырёх месяцев, которые Келлер находился в отряде. Возможность захвата руководящей партизанской верхушки открывала широкие перспективы для полного уничтожения партизан.
Руководителем операции назначили майора Шварца: его начальникам эта операция слишком трудной не представлялась. Злоязычный, остроумный группенфюрер, желая вселить в своего подчинённого бравый арийский дух, заявил, что он безгранично верит в ясный ум, тактическую зрелость, талант и счастливую звезду майора Шварца, и тут же приказал всех партизанских руководителей брать только живыми и немедленно отправлять прямо к нему.
Лестные слова шефа вскружили голову Шварцу. Он почти физически ощущал на своей широкой груди новенький, отливающий матовым блеском железный крест. Наташа, уже привыкшая к самодовольной напыщенности коменданта, всё же была удивлена.
— У вас приятные новости? — любезно спросила Наташа.
— Очень.
— Секрет?
— Да, но от вас у меня, вы же знаете, секретов нет.
Наташа сидела в кабинете коменданта за маленьким столом несколько впереди Шварца, так, что ему хорошо был виден тонкий профиль её лица, бледно-розовая мочка уха.
Ганс огромным усилием воли заставил себя отвести глаза от девушки, встал, подошёл к окну, устремив через стекло бессмысленный взгляд. Простояв так несколько секунд, — на большее его не хватило, — сказал:
— Наташа, вы очень опасны.
— Я?
— Да. Вы можете покорить любого мужчину.
— Не знаю… и зачем это? — ответила Наташа, кокетливо поведя тёмными глазами. — Я пойду замуж только за любимого.
— Браво, Наташа, браво! Но кто же этот счастливец?
— Не скажу, — потупилась Наташа, — это нескромно.
— Ну, пожалуйста.
— Нет!
— Но почему? Я ваш друг, не правда ли?
— Я не хочу и не могу быть вам только другом, — с увлажнившимися глазами произнесла Наташа и остановила на Шварце долгий, многозначительный взгляд.
— О-о-о! — удивлённо и радостно протянул он.
Глаза Наташи лихорадочно блестели, свет их должен был проникнуть в грубое солдатское сердце Шварца.
«Она уже влюблена в меня, как мартовская кошка, — цинично и самодовольно подумал он, — впрочем, ничего другого я не ожидал». И не смог сдержать себя — удовлетворённо ухмыльнулся и промурлыкал:
— Наташа, разрешите мне быть вашим рыцарем?
— О большем я не могла бы даже мечтать, — весело ответила она, — я была бы очень счастлива!
Шварц задохнулся от восторга: «Ещё одна, и какая!» В это время в кабинет вошёл капитан Фогель и громко, по-солдатски доложил:
— Господин майор, капитан Фогель по вашему приказанию прибыл. Офицеры занялись уточнением деталей операции против партизан.
Наташа, несмотря на особое расположение и доверие со стороны коменданта, под благовидным предлогом была отправлена в приёмную.
С белым, всегда чисто выбритым лицом, Иван Иванович выглядел намного моложе своих лет. Твёрдые губы, высокий гладкий лоб делали его лицо мужественным и благородным. Добрый и отзывчивый по натуре, в делах он был строг и неотступен. Присутствие в отряде агента гестапо выбило его из колеи. Виновным во всех этих неприятностях он считал только себя. Теперь казалось, что легко и просто было предупредить деятельность врага, распознать раньше, сразу же, как только он появился в отряде. «Задним умом силён», — тоскливо вспомнил Иван Иванович шутку комиссара, и эти мысли терзали душу; было мучительно горько и стыдно вспоминать об обидных провалах, погибших товарищах, не давало покоя чувство неисправимой вины перед ними, сознание своей ограниченности, бездарности…
— О чём задумался? — спросил его комиссар.
— Да вот, прикидываю.
— Прикинул?
— Так, кое-что.
— Как получается?
— Плохо.
— Что, тяжела шапка Мономаха?
— Очень, — согласился Иван Иванович и благодарно подумал: «Всё понимает, сам мучается».
— Не терзай себя — это не поможет. Видимо, ни в каком деле ошибок избежать нельзя. А они приносят опыт, а из опыта — рождается мудрость.
— Значит, мудрость порождается нашей глупостью?