Первое задание
Шрифт:
— Эка, закрутил.
— Да… Однако одно без другого существовать не может.
В просторной землянке их было четверо. Командир сидел за широким полированным столом, бог весть каким чудом оказавшимся в лесу. По бокам вполоборота к нему расположились комиссар и начальник штаба, за спиной которого пристроился Николай. Чтобы унять волнение, Иван Иванович начал потирать руки, взглянул мимо капитана Петрова на Николая и, будто удостоверившись в правильности расстановки
— Занимательные вещи происходят у нас в отряде. Представьте себе: немцы каким-то чудом узнали о нашем свидании с соседями на хуторе Медвежьем. Как это вам нравится?
— Не очень, — сказал комиссар.
— Странно, — промолвил Николай.
Начальник штаба промолчал.
— Знают они всё: место, время и состав участников встречи.
— Очень странно, — сказал комиссар.
Командир закурил сигарету, с шумом выдохнул небольшой, но густой клубок. Дым поднялся к самому потолку, расползся в облачко и застыл на мгновение, будто раздумывая, что делать дальше.
— Нет, что ж тут странного? У них отлично работает разведка, — сказал командир и посмотрел на начальника штаба. — А как ты думаешь?
— Да, конечно, — торопливо и как-то угодливо ответил тот; всем показалось, что он смутился. Но может быть, только показалось?..
И Иван Иванович продолжал:
— Они спешно готовят полицейскую роту, комендантский взвод, одним словом, все свои наличные силы. От помощи отказались — так уверены в успехе! Поражает меня всё-таки одно: откуда они всё до тонкостей знают о нас?
— Чему ты удивляешься, мы ведь тоже про них кое-что знаем, — с лёгкой иронией возразил комиссар.
— И очень многое, — с готовностью поддержал комиссара начальник штаба. Он сидел на краю стула, перегнувшись в поясе немного вперёд. И во всей его фигуре, похожей на приготовившуюся к полёту большую птицу, в опущенных под стол руках, в его готовности подхватить и поддержать любую мысль и слово присутствующих — во всём чувствовалось огромное нервное напряжение.
— Встречу придётся отменить, я как представитель отряда Романа настаиваю на этом, — сказал Николай.
— Поздно, — с сожалением сказал комиссар, — ваши в пути, а представитель обкома уже прибыл в условное место.
— Я перехвачу наших… Дорогу знаю хорошо.
— А может, — бой! — сверкнув глазами, сказал командир.
— Сил маловато, — ответил комиссар.
— А что думает начальник штаба? — спросил Иван Иванович, и три пары глаз внимательно уставились на капитана Петрова.
— У них больше солдат, — лаконично ответил он и сделал вид, что его очень заинтересовала самодельная деревянная пепельница, стоящая на столе.
— Да, но мы нападём неожиданно.
— Это так, конечно, но не лучше ли не рисковать людьми, а просто перенести место встречи?
— А на хуторе фрицам устроить хорошую баню, — поддержал Николай.
И опять три пары глаз посмотрели на Петрова, — он тревожно молчал.
Разговор продолжил командир:
— Затянули мы с этой встречей. Носимся, как кошка с рыбой: где положить, как съесть… Нужно принимать решение.
— По-моему, предложения Петрова и Николая разумны, в них есть рациональное зерно.
— Далась тебе твоя пшеница, — с досадой проговорил командир. — А, по существу, у нас нет другого выхода. Итак, место встречи переносим, карателям устраиваем засаду. Решено?
— Решено, — ответил комиссар.
— Согласен, — проговорил Николай.
— Тогда за дело! — сказал командир.
— Подожди немного, — опять заговорил комиссар, — остаётся один недоуменный вопрос: как немцы узнали о предстоящей встрече, ведь никто, кроме нас четверых, об этом не знал.
Напряжение висит в воздухе, все молчат. Трое — по заранее разработанному плану, а четвёртый… И тут он допускает ошибку:
— А почему нельзя предположить, что информация до немцев дошла от отряда Романа? Кто знает, может быть, они менее осторожны, чем мы.
— Это логично. Действительно, почему мы должны подозревать своих? — спросил комиссар.
Но вопрос уже не имел смысла. Троим всё было ясно, они поняли, что наступает развязка, а четвёртый, наоборот, стал успокаиваться. Он с облегчением вздохнул, и дерзкая, еле заметная улыбка заиграла на его лице.
«Начинается игра в одни ворота», — подумал Николай и ощутил так хорошо знакомый ему прилив сил, какое-то особое спокойствие, ясность мышления, которые всегда приходили к нему в момент опасности.
А начальник штаба пытался развить успех, тонким ударом увести в сторону от опасного разговора. Недаром же он под руководством самых опытных наставников закалял волю, учился владеть собой, подвергая себя различным испытаниям, постигал сложное искусство лавировать в любых непредвиденных обстоятельствах. Только бы протянуть ещё немного, выйти из этой землянки, а там — ищи ветра в поле…
— Между прочим, — деловито сказал он, — необходимо проверить Тарасова. Уж очень странно он ушёл из-под расстрела.
— А как он ушёл? — спросил комиссар и серьёзно посмотрел на командира, который предостерегающе, незаметно для других приложил палец к губам. — Я что-то этого не слышал.
— Я ещё не знаю, как, — явно растерявшись, произнёс начальник штаба, — но сам факт побега уже говорит о многом. В гестапо великие мастера устраивать такие фокусы. Не исключено, что он завербован.