Первыи? рассвет
Шрифт:
Заметив, что один из противников уже натягивает тетиву причудливого лука, выполненного из неизвестной мне породы черного цвета, я подскочил к раненому мной чудищу вплотную, используя его тело, как щит.
Стрела сорвалась из перетруженных пальцев краснокожего, и наточенный наконечник, мерцающий в сумраке бледно-зеленым светом, вырвался из тела умирающего чудовища, пробив его насквозь. Стрела ощутимо толкнула меня в грудь, однако доспех поглотил ее убийственную мощь, хотя и дыхание из меня выбило напрочь. Натужно закашлявшись, я навалился на меч и вырвал его из раны краснокожего, после чего он бессильно
– Оч-чень шустро! – одобрительно проревел “вожак” отряда преисподней, скаля на меня свои длиннющие клыки. На голове краснокожего монстра красовался вычурный шлем с рогами, напоминающими лосиные, только гораздо больше размером, с красными же ленточками, которые опутывали их по всей длине.
Лучник уже наложил вторую стрелу, которая вот-вот сорвется в полет, а в нескольких метрах от меня на полном ходу приближалась очередная тройка чудовищ, предвкушая скорую расправу. Единственное, что хоть немного обрадовало меня в сложившейся отчаянной ситуации – исчезновение птиц, которые при виде ватаги краснокожих с громкими криками улетели прочь.
Смерив расстояние до противников, я решил прибегнуть к хитрости. Отстегнув застежку, удерживающую дорожный плащ на плечах, я перехватил его за воротник и изо всех сил подбросил в воздух, отгородившись от подступивших ко мне чудовищ завесой из грубой ткани. Свистнула стрела, пропоровшая плащ в самом его центре, но меня там уже не было – скрывшись c глаз противника, я рванулся влево, и сразу после падения плаща оказался сбоку от краснокожих, в слепой ярости начавших колотить воздух.
Стремительный выпад, и ближайшая ко мне тварь повалилась на землю, оросив скалу кровью из проколотой шеи.
Товарищ по строю успел заметить опасность, но его оружие, занесенное для удара вперед, не смогло заблокировать мой удар. Последнее, что чудовище услышало в своей жалкой жизни, был свист моего меча, который снес ему голову с плеч.
Краем глаза увидев натянутую тетиву слева, я парировал рубящую атаку третьего противника и использовал инерцию от его удара, чтобы крутануться на носке правой ноги и провести сокрушительную контратаку, развалив череп твари надвое, а заодно скрылся от наведенной на меня стрелы. Подхватив с земли выпавший из ослабевшей руки противника легкий деревянный щит, я выставил его перед собой, пытаясь унять дрожь в руках. Сил оставалось все меньше, и я знал наверняка, что не одолею главаря чудовищ в честном бою.
– Хорошо! – весело крикнул вожак, щерясь зубастой пастью. – Имя?
– Рассел! – громко ответил я, прилагая неимоверные усилия, чтобы стоять прямо. Живот, который несколько дней не получал ни крохи, невыносимо резало, ноги подкашивались от усталости, а в глазах плясали темные пятна. Будто забыв обо всем этом, я смело шел навстречу смерти. Собственно, в этот момент я перестал видеть разницу – буду я жить или умру. Какой в этом смысл? Солнце ушло, мир заполонили кровожадные чудовища, которые убивают ради забавы. Ну а люди… Люди стали еще хуже, чем эти монстры, окончательно лишившись рассудка от голода и отчаяния. Заметит ли мир, если меня не станет? И разве осталась у меня причина, чтобы продолжать борьбу?
Глядя в глаза скалящегося краснокожего, я понял: сейчас я хочу лишь стереть эту ухмылку с его лица, а потом
– Ортгар! – стукнул он себя кулаком в грудь. А затем, махнув рукой своему приятелю, молча развернулся ко мне спиной и двинулся прочь из ущелья. – Потом увижу тебя! – крикнул краснокожий напоследок, после чего растворился в сгустившихся сумерках. Не веря своему счастью, я обессилено рухнул на колени. Тела окружавших меня чудовищ начали истаивать, и вскоре растворились окончательно, не оставив даже костей.
Я закрыл глаза и повалился на камни расщелины, провалившись в глубокий сон.
Я все еще был жив.
* * *
Центральная площадь Устинга, вмещавшая в себя несколько десятков тысяч человек, буквально утопала в свежих цветах, пестрых ленточках и других украшениях, которые покрывали выстроенные по периметру городские здания. Здания эти, сдержанные и величавые, в мирное время выполняли серьезную работу. Они были пристанищем для самых важных организаций в жизни современного государства: Верховный суд, Королевский банк, Купеческий дом, ратуша, и многие, многие другие. Сейчас все они были лишь чистым холстом, над которым хорошо поработали декораторы, привнеся в хмурые фасады веселые нотки праздника.
Жители Устинга выстроились по краям площади со стороны дворца Его Величества и напротив, образовав широкий проход. Внутри этого длинного человеческого коридора чеканила шаг пехота королевской армии. Защитники Аверии, рослые солдаты в кольчугах и сияющих на солнце круглых шлемах, маршировали в окружении благодарной толпы, осыпающей воинов цветами. Именно пехота, набираемая из среднего городского класса, служила основным костяком армии. Эти отважные солдаты смело бросались на бастионы Зальца, веками считавшегося неприступным. Без них гражданскому расколу между мятежными баронами и людьми, сохранившими верность короне, не было бы конца.
Следом за пехотинцами гордо прошествовала бригада наемных лучников “Хлесткий удар” во главе с Вортом Хейли, прозванным в народе Метким Губителем. Люди Ворта зарекомендовали себя как самые быстрые лучники на свете. Втыкая стрелы в землю перед собой, они запросто выдавали по пятнадцать результативных выстрелов в минуту, внося настоящее опустошение в ряды врагов.
Как-то раз мечникам лорда Каллеса удалось обойти ребят из “Хлесткого удара” с фланга. Завязалась ожесточенная рукопашная, в которой мятежники пали все до единого, так и не нанеся лучникам серьезных потерь. Как оказалось, подчиненные Ворта тренировались во владении мечом ничуть не меньше, чем стрельбе, а потому и в ближнем бою они сражались как профессионалы.
Дальше на плиты городской площади, отполированные сотнями тысяч ног, выступили пикинеры. Бойцы, вооруженные четырехметровыми сариссами, приветливо махали восторженным людям, запросто справляясь со своими устрашающими орудиями одной рукой. Не считая немногих сохранивших верность рыцарей, пикинеры были единственным ответом короля против многочисленной баронской кавалерии, запросто наносившей поражение за поражением неповоротливой пехоте. После первых неудач каждое военное построение армии государя укреплялось фалангами копейщиков на боках и в третьей линии, чтобы своевременно реагировать на фланговые обходы и обращать всадников в бегство