Первым делом самолеты! Истребитель из будущего
Шрифт:
— Я мало что понимаю в финансовой документации, — честно признался он. — Поэтому и прошу вас проехать со мной. Там ваши бумаги посмотрят специалисты.
— Вот что, штурмфюрер, — повышая тон сказал Воронов, разглядев знаки различия собеседника. — Я вижу, вам очень хочется стать причиной крупного дипломатического скандала? Предупреждаю вас, что о происшедшем будет немедлено доложено главе советского правительства, находящемуся сейчас в Берлине с официальным визитом!
Предупреждение возымело действие. Штурмфюрер на некоторое время «завис», соображая. Осознав наконец, что ситуация выходит за рамки его компетенции, он пошел на попятную:
— Мне необходимо проконсультироваться с руководством. Ждите здесь.
— Мы ограничены во времени, — крикнул ему вслед Андрей, но офицер не отреагировал.
Спустя несколько минут тот вернулся:
— Вскоре сюда прибудет более компетентный сотрудник.
— Нам некогда ждать, вы не имеете права нас задерживать! — начал было спорить Воронов.
— Сожалею, — только и ответил штурмфюрер, делая знак автоматчикам окружить группу кольцом.
Ждать, к счастью, пришлось недолго. Минут через десять во двор завода влетел черный «Мерседес», из которого тут же выпрыгнула худощавая фигура в эсэсовском мундире. «Ба, да это никак сам папаша Мюллер пожаловал!» — удивился Андрей, разглядев нашивки группенфюрера.
Действительно, это был шеф гестапо. Еще от машины он, в свойственной ему простонародной манере громко провозгласил:
— Хотел бы я знать, какого черта меня оторвали от обеда?
Бедный штурмфюрер, узрев, кто именно прибыл, подскочил к шефу с такой скоростью, как будто за ним гналось все польское подполье с целью насадить на вилы и начал торопливо докладывать. Через некоторое время Мюллер небрежно отпихнул его рукой с дороги и в развалочку подошел к Андрею.
— Добрый день, господин э… Воронофф? — он протянул руку. — Не позволите ли взглянуть на ваши бумаги?
— Пожалуйста!
Мюллер придирчиво изучил документы, после чего вернул их Андрею:
— Что же, хотя мое чутье старого сыщика просто вопит о том, что вы занимаетесь не совсем законными вещами, но придраться действительно не к чему. Можете быть свободны. Но во избежание дальнейших недоразумений прошу вас прекратить это занятие.
— Нет, это я вас прошу, во избежание подобных недоразумений, проинструктировать вашу службу! — перешел в наступление Воронов.
— Да вы нахал, молодой человек! — усмехнулся шеф гестапо. — Может быть мне вас все же арестовать?
— Боюсь, что не далее, чем через час после этого вам придется давать объяснение своему поступку в имперской канцелярии непосредственно перед лицом господ Гитлера и Молотова. Да и без крайностей с вашей стороны мне, наверное, все же придется сообщить руководству об этом инциденте, — выделяя слово «наверное», спокойно ответил Андрей, хотя его так и распирало от желания вставить один из бессмертных анекдотов про Штирлица, подходящий к ситуации.
Мюллер, который без сомнения был в курсе текущих внешнеполитических событий — иначе он бы лично не прибыл разбираться с таким, в общем-то плевым делом — измерил Андрея долгим оценивающим взглядом и пробурчал:
— Ваша взяла. У меня нет ни малейшего желания получать нагоняй за недоработки бездельников из министерства внешней торговли. Всего хорошего.
Дождавшись, пока гестаповцы очистят местность от своего присутствия, Воронов обратился к своим:
— Я надеюсь, товарищи, все поняли, что нужно делать? Сегодня же отправляйтесь в ваши филиалы торгпредства и приступайте к работе. Списки предприятий и чеки получите у Анисимова. Эти, — он махнул рукой в сторону удалившихся немцев, — сегодня же сообщат по инстанции о наших художествах. Благодаря знаменитой немецкой бюрократии у вас будет около недели, пока составят и доведут до предпринимателей инструкцию о запрете на прямую торговлю с нами. Так что время дорого, нужно успеть максимум возможного. А вы, товарищ Анисимов, отвечаете за прием контейнеров и проталкивание их через таможню. Никаких формальных причин не пропускать их нет, так что можете смело давить на немцев, вплоть до угроз прекратить советские поставки. Точные инструкции получите в посольстве.
А на следующее утро делегация покинула Берлин. Проводы, по сравнению со встречей, были обставлены скромно. Василевский, снова деливший одно купе с Вороновым, глядя на проплывающие за окном берлинские предместья, вдруг спросил:
— Как вы думаете, Андрей, придется нам еще съездить в Берлин?
— Обязательно! Только вот встречать в следующий раз нас будут отнюдь не цветами и оркестрами! — заметил Воронов.
Генерал понимающе посмотрел на него.
Глава 19
Андрей с тревогой обнаружил, что стрелка указателя температуры масла вплотную подобралась к красной черте. И это при том, что рычаг газа находится далеко не в переднем положении! «Какого хрена?! Еще не хватало!» — забеспокоился он, обшаривая глазами приборную панель в поисках причины перегрева мотора. Она обнаружилась незамедлительно — рукоятка регулировки заслонок радиатора находилась в положении «полностью закрыто».
«Блин, опять забыл открыть створки после взлета!» — выругался Воронов, с силой толкая ни в чем не повинный рычажок вперед. Самолет слегка покачнулся в результате изменения обтекания капота встречным потоком воздуха из-за приоткрывшихся створок радиатора. «Хорошо фашистам!» — позавидовал Андрей. «У них вся эта хрень регулируется автоматически: и заслонки радиатора, и шаг винта, и наддув со смесью. Летай себе и радуйся! А у нас изволь работать ручками да еще все время помнить об этом!»
Еще месяц назад, в последних числах декабря прошлого, 1940-го года, его бессменный инструктор Марк Галлай, задумчиво почесав в затылке, заявил: «Пожалуй, уровня выпускника укороченного курса летного училища ты уже достиг.» Почти четыре месяца интенсивного обучения, помноженные на предыдущие знания Андрея, не прошли даром. На радостях он сообщил о мнении инструктора Рычагову и тот лично принял у Воронова экзамен в воздухе, на двухместном учебно-тренировочном истребителе УТИ-4. После чего выписал Андрею летное удостоверение. Так что теперь тот считался летчиком официально.