Первый меч
Шрифт:
— А? Что? — её силуэт повернулся к нам. — Нет, тут только один выход.
— Ну вот и весь разговор, — пожал я плечами и подумал про себя, что проверить всё равно стоило бы, особенно если выход окажется заваленным.
Худшие опасения подтвердились практически сразу, нас завалило, притом основательно. И всё было не так плохо, если бы кирены не разбивались о стены насмерть в таком количестве. В результате они своими телами закрыли малейшие отверстия для поступления кислорода. Собственно, узнали мы об этом случайно из обрывков разговоров, я даже не сдержал любопытства и подошёл к выходу, чтобы увидеть всё своими глазами, где передо мной предстала не самая приятная картина: кирены сломанными куклами вываливались сквозь щели, некоторые ещё едва шевелились, пытаясь вновь взлететь,
Долго разглядывать мне их не дали, довольно нагло отодвинув поглубже в подвал, чтобы под ногами не мешался и вообще взрослых не беспокоил. Я спорить с ансионцами не стал, да и это не имело смысла, помочь ни я, ни юнлинги ничем не могли. Всё-таки закачивать воздух в пустой баллон телекинезом и играться с песком — это одно, а двигать бетонные блоки совсем другое. К тому же монстров, способных на такое, у нас в Ордене единицы и юнлингов среди них нет. Будь иначе и будь мы способны Силой прижимать брюхом к земле космические корабли, одной мыслью разрушать боевые флота и, шевельнув пальчиком, перемещать бетонные блоки, то ни армии, ни бластерное оружие, ни тяжёлые крейсера оказались бы просто не нужны и чаще всего бесполезны. Да и тогда такой силе, как Орден джедаев никто бы не позволил существовать. Впрочем, мы, конечно, сильны, но не настолько, даже наш Храм на Корусканте вполне реально уничтожить обычно бомбардировкой, а армию джедаев расстрелять ещё на подходе. Так что мы скорее спецназ, пригодный больше для диверсионных задач, чем открытых сражений.
Расположившись рядом со своими, я ненадолго позволил себе расслабиться. Даже не знаю, смог бы я справиться с детьми, если бы не Имбана. Она здорово их отвлекла, собрав всех вместе и развлекая историями о великих героях алвари, путешествующих по полям Ансиона на суубтарах, о сильнейших кланах Бороккии с Джануулами и их соперничестве за право титула верховного клана алвари. Всё это было, конечно, интересно, но у меня ещё оставались незаконченные дела, а именно я собирался проверить подвал: правда ли там больше нет выхода. Повода не доверять Имбане у меня нет, но, чисто для успокоения совести, я должен проверить лично. К тому же сидеть на месте я больше не мог, тело требовало движения.
Но не успел я отойти, как меня остановил Джиро, едва слышно прошептав:
— Нар, ты куда?
— Туда, — ответил я также тихо.
— Зачем?
— За маслом, — я хотел уже пойти дальше, но Джиро снова меня задержал, взяв за рукав.
— Я серьёзно, Нарлак, — произнёс он.
— Просто осмотрюсь, не переживай, — вздохнул я тяжко.
Наконец выбравшись и предупредив Имбану, что отойду на минуту, я направился вдоль стены под слабое освещение комлика, пока не упёрся в тупик. Собственно, ничего интересного я не нашёл, коридор и пара комнат, где стояли двигатели и небольшое складное помещение с парой полупустых стеллажей, заставленных ящиками. Связи с Каалой Риси по-прежнему не было, поэтому, скорее для успокоения совести, я решил обойти склад вдоль стены по кругу и возвращаться.
Звенящая тишина подвала сопровождала меня на всём пути, разве что периодически слышалось хлопанье крыльев кирен и, видимо, мне стоит быть более внимательным, потому что задумался я об этом далеко не сразу, а когда уже собирался возвращаться к остальным. Поэтому, сделав еще один круг и определив место, откуда доносился звук, я на пару секунд завис, блуждая взглядом по сторонам. Потому как передо мной стояла сплошная стена, откуда я слышал хлопки крыльев, но не видел самого нарушителя тишины. Не сразу, но я догадался посмотреть выше, где нашёл вентиляционное отверстие. Чтобы добраться до него, пришлось скинув пару ящиков со стеллажей и собрать подобие лестницы, чтобы забраться наверх.
К слову, решётка снялась легко, а внутри меня встретил десятисантиметровый слой пыли вместе с паутиной и бьющаяся в ней едва живая кирена. В принципе, я мог пролезть внутрь, чтобы посмотреть, что находиться на той стороне, а мог вернуться и рассказать остальным. Только вот выбраться отсюда смогут лишь юнлинги, ансионцы тут однозначно не пролезут, слишком узкое отверстие для них. И, в любом случае, сначала стоило бы проверить, есть ли там выход, а потом уже думать над дальнейшими действиями.
«Мда, ну и грязно же тут», — подумал я, забираясь в вентиляцию, но тут и деваться некуда, не детей же впереди себя пускать, раз уж назвался старшим — полезай в вентиляцию.
Глава 24
Жизнь неразрывно связана с выбором. Будь это судьба или сложившиеся обстоятельства, просто случай или всё-таки последовательность, но, так или иначе, всё сводится к двум действиям: помочь упавшему старику или нет, положить бездомному горсть монет или пнуть, мимо проходя, в том числе, залезть в вентиляцию или вернуться, а то и выбор между светлой и тёмной стороной. Всё просто и одновременно сложно, некоторые следуют течению, считая, что, чему суждено произойти, всё равно будет, некоторые действуют осознанно, выбирая то или другое действие и следуя своим корыстным целям, а некоторые пытаются удержаться на границе серости. Однако, из того, что я смог усвоить из лекций своих наставников, могу сказать одно: бездействие — худшее из решений. Всегда, что бы ни случилось, бездействие — худшее из решений. Ты можешь тысячу раз сомневаться, но жизнь, так или иначе, будет ставить тебя перед выбором.
Я всё ещё помнил давнюю притчу мастера Ануна Бондаре о преступниках, приговорённых к смертной казни. Палачи, что свесили их над пропастью, дали им возможность сделать выбор. Потому как одного из них они согласны помиловать, но второму придётся умереть. Им дали возможность сделать выбор между тем, чтобы пожертвовать собой или столкнуть напарника, своего друга и родственника. Объяснить суть этой притчи можно по-разному, и сейчас я бы сказал, что её смысл в том, что начатое дело следует доводить до конца. Решил прыгнуть — прыгай, решил сбросить — толкай.
Поэтому я лез через узкую вентиляцию, матерился, плевался от пыли и грязи, подобно песку, хрустящему на зубах, смахивал толстую паутину перед собой и запутывался в ней волосами, разгоняя при этом толпы пауков. И не знаю, какие грызуны здесь живут, но следы их жизнедеятельности, через которые, так или иначе, приходилось пролазить, пачкая одежду, мне встречались намного чаще, чем хотелось бы. Но, несмотря на всё это, я продолжал ползти вперёд. В любом случае возвращаться в таком виде без результата я не стану. А то как-то и стыдно, и неловко, ушёл, что называется, «налево», а вернулся весь в паутине и чем-то подозрительно нехорошим и дурнопахнущим. Так что стимул у меня такой, что точно буду носом вентиляцию рыть, но найду отсюда выход.
В первый же раз мне не повезло выбрать неудачный поворот, в конце которого я упёрся в тупик. Хотя, если быть точнее, путь был перекрыт обвалившейся стеной. Поэтому, не имея возможности развернуться, возвращался я в крайне неудобной позе, двигаясь задом вперёд. Во второй раз я начал действовать умнее, в конце концов, джедай я или погулять вышел, у меня же есть Сила, которой я всё никак не могу привыкнуть пользоваться регулярно. Впрочем, в определённые моменты эмоционального напряжения или использования альчаки, игнорировать Силу невозможно, в такие минуты она ощущается таким ярким и мощным потоком энергии, что просто ведёт тебя в нужном направлении. В такие мгновения чувствуешь непросто силу, а могущество, разрушающее всесилие, когда любое твоё желание будет выполнено, когда ты знаешь, куда идти, что делать и говорить, чтобы добиться желаемого или избежать поражения. Это подобно всплеску озарения, направляющему тебя, но и пугающему своей жестокостью. Нетрудно догадаться, что подобная сила может стать страшным оружием в руках кого-то более амбициозного, властолюбивого и жестокого. Собственно, поэтому все джедайские тренировки направлены на воспитание разума. Пользуясь Силой, мы должны быть спокойны и гармоничны внутри, без страха и гнева, вообще без эмоций, с ясным сознанием, строго ограниченной моралью и острым чувством справедливости.