Первый узбек: Героям быть!
Шрифт:
Я задохнулся от возмущения, раздирающего мою грудь. Я смотрел в лицо мастера и в своём воображении видел не его лицо, а изуродованную клещами палача маску, потерявшую человеческий облик с разинутым в крике обезображенным ртом. В моём видении вздувшаяся шея, проколотая во многих местах умелым заплечных дел мастером, выпускала воздух, не давая звуку вырваться наружу. Всего остального я не успел представить, потому что слова стали вылетать из моего рта с неимоверной скоростью. Я даже не слышал их, выкрикивая в запальчивости и необъяснимой ярости, скрутившей меня в момент моего полного равнодушия ко всему на свете.
– Откуда ты знаешь, что я буду делать в каждый отдельный миг моей жизни? То знаю только я сам и Аллах на небе! И не тебе, даже такому великому зодчему знать о моих мыслях и поступках! И велик ты лишь до той поры, пока выполняешь мои приказы, а я позволяю тебе находиться рядом с собой! – меня было не остановить. Даже прелестная колонна, стоящая на курпаче, не могла прервать этого извержения тошнотворных и отвратительных слов. Змея изрыгала яд.
Никогда в жизни я не повышал голоса на мастера, никогда не позволял себе орать на него площадной бранью! Я прекрасно понимал, что он всегда найдёт себе покровителя в подлунном мире не хуже меня. Если успеет удрать. И даже поникшая голова мастера не остановила меня. Но вот он поднял глаза и я увидел, что он нисколько не испугался. И даже продолжает улыбаться в усы.
– Великий хан недоволен колонной?
– Ты что, не понял, что я сказал? Почему ты, ничтожный червь, продолжаешь улыбаться назло мне? Не криви своё лицо в мерзкой ухмылке, я сейчас же прикажу тебя бросить в зиндан и пытать… – я совсем забыл, что мы не в Бухаре. Что на моём месте в Арке сидит простой дехканин, и зиндана в Кермине нет. А вокруг находятся только люди, подчиняющиеся Зульфикару, племяннику Али!
– Великий хан, я не улыбаюсь, я удручён тем, что огорчил вас! Очень. Я думал, что вам понравится моя предусмотрительность! Вас порадует, что я стараюсь предугадать не только ваши желания, но и ваши мысли по поводу строительства Гостиного двора! Я не понял, почему вы так опечалились и рассердились, и даже думаете о том, чтобы построже наказать меня. – Мастер говорил как всегда медленно и рассудительно, одновременно разбирая колонну на части. Такого я себе и представить не мог! Теперь я понял, как части колонны будут переправлены в Бухару.
Почему он такой хитрый? Почему я так люблю ремесло строителя, что сразу же забыл о том, что действительно собирался наказать Али, даже казнить его?! Но разобранная на части колонна околдовала меня!
– Ты что делаешь, ничтожество?
– Великий хан, позвольте мне, вашему недостойному и назойливому слуге, показать вам, как мы будем перевозить колонны из карьера до Бухары. Вдобавок рассказать вам, из каких частей состоит эта колонна. Также способы их сборки на месте строительства. И что нам понадобится ещё для того, чтобы Гостиный двор был самым великолепным зданием в городе? Да что в городе – во всей Вселенной!
Давным-давно я видел охотившуюся змею. Перед ней столбиком застыл тушканчик, не делавший даже слабой попытки убежать от её смертоносного жала. Я не мог понять, почему этот зверёк, такой быстрый и осторожный даже не шевелиться, и почти не дышит? Это противостояние закончилось бесславной гибелью тушканчика, а я долго помнил его предсмертный задушенный писк. Сейчас я точно так же смотрел на мастера, хотя минуту тому назад я в кровавых мелочах видел его пытку и казнь.
Но сейчас я уже почти простил его и готов как маленький ребёнок умолять: «Ака, покажите мне игрушку!» Если лишь одна колонна так великолепна, то как тогда будет выглядеть всё здание? Я сделал вид, что всё ещё сержусь и недовольно покачал головой, сохраняя неприступный вид, но рукой сделал знак – показывай и рассказывай. Я боялся, что если что-то скажу, то хитрый мастер по моему довольному голосу поймёт, что я больше не сержусь. Надо будет потом подробнее расспросить, как ему это удаётся? Разложив части колонны на курпаче, он начал говорить:
– Великий хан, обратите ваше высочайшее внимание на эту нижнюю часть. На неё будет опираться вся колонна. Она намного шире, чем остальное и массивнее, потому что должна будет держать не только вес всей колонны, но и часть здания. Называется она пьедестал. Самым широким местом пьедестала является цоколь. Он ещё шире, чем следующая часть и называется стул. – Тут я не выдержал:
– Про стулья ты мне рассказывал, но это не похоже на стул… – как хорошо, что голос меня не подводит и выглядит скучающим и незаинтересованным. Или мне так кажется?
– Великий хан, называется это место стулом потому, что на нем будет сидеть или стоять вся остальная колонна. Я много раз доводил до вашего благословенного внимания, что в закатных странах строят совсем не так и не из таких материалов, как это делают у нас. Посмотрите, в верхней части пьедестала есть выступ, на который и опирается основное тело колонны. Его строители называют по-разному – стержень, ствол или футс колонны.
– Продолжай…
– Те части, что ставятся друг на друга имеют пазы, они будут вставлены друг в друга, и поэтому колонна никогда не разрушиться. Местность, в которой мы живем, подвержена периодическим землетрясениям, опасным для любых строений. Данную колонну мы сделаем не из одного куска камня, а из нескольких, но впечатление будет как от монолитного сооружения. – Али показывал на каждую часть колонны и подробно рассказывал, что и как будет складываться, но я опять не выдержал:
– Для чего колонна не гладкая, а вся в ложбинках? Это сделано для красоты или по технической надобности? – я так собой гордился, когда произносил это слово! Я понимал его значение, мои мастера, работающие в разных мастерских, без конца его произносят. Это слово означает, что они изготавливают разные вещи при помощи каких-то приспособлений. Али энергично закивал, понимая, что мой интерес не праздный и имеет под собой практическое значение.
– Великий хан, эти ложбинки называются каннелюры. Вот смотрите, вашим зорким, всевидящим глазам представлена колонна так называемого коринфского ордера. Таких ордеров несколько, мы с вашего высочайшего одобрения выбрали коринфский ордер, что означает особенности разных колонн. Дорическая вам не понравилась из-за простоты, ионическая тоже была не очень нарядна. Зато коринфская колонна сразу порадовала ваше сердце привлекательным и утончённым видом, так как она украшена этими самыми ложбинками, или каннелюрами. Они покрывают всё тело колонны снизу доверху, что создаёт ощущение стройности и изящества. – Говоря эти слова, мастер водил пальцем по ложбинке каннелюра, словно пытаясь сделать её ещё более гладкой и блестящей.
Я видел в библиотеке Арка книгу со множеством рисунков колонн и их частей. Эту книгу мастер заказывал всем купцам, отправляющимся в закатные страны. Он говорил, что был знаком с Андреа Палладио. И даже помогал ему в написании введения. В книге были не только колонны, там были странные и непонятные дома, мосты, храмы, площади, фонтаны. Лет пятнадцать назад, когда книга добралась до наших краёв, я посмотрел картинки и понял – всё, что там нарисовано, появится у нас лет через сто! Не раньше. Чтобы не страдать и не умереть от зависти, я запретил Али и Ульмасу рассказывать о ней другим архитекторам. Не упоминать о ней во время пятничных занятий. Тогда я был в отчаянии, что не могу себе позволить ни одно из этих великолепных сооружений.
Я разрешил ограничиться книгой Витрувия. Там не было картинок. В ней было описание всех строительных работ. Искушать зодчих работой Палладио не было смысла.
Приглядевшись, я понял, что такие ложбинки создают красивое сочетание света и тени – если бы колонна была гладкой, то глазу не на чем было бы остановиться, а здесь он выискивал особенности теней. Поскольку мрамор был тёмно-серый, то и тени были в одних местах глубокими, почти чёрными, а в других совсем светлыми и расплывчато-дымчатыми. Надо было привезти с собой «Четыре книги об архитектуре»», я мог бы сравнить описание с готовой колонной.