Первый
Шрифт:
Ветер доносит звуки двигателя машины. Я задвинул люк на капсуле и с трудом, ломая целину снега, двинул на звук.
Я стукнулся лбом о выступающие бревна строения. Идя по стенке добрался до ступенек крыльца. Дверь была открыта и я вошел в дом. В сенях отряхнул руками снег с костюма и вошел в горницу. У залепленного снегом окна сидели две женщины и с удивлением смотрели на меня.
– Вы кто?
– спросила одна.
– Летчик. Я приземлился на парашюте, недалеко от сюда.
– У вас что, авария?
–
– Наверно, нужно ваше командование предупредить, что вы здесь.
– Нужно.
– Вы погодите, я сейчас.
Молодая женщина подбежала к вешалке и стала одеваться.
– Колька, сейчас двигатель прогревает на вездеходе, поедет в Саклу. Пусть там передаст, что вы здесь.
Она убежала, а я выпив из ведра воды, сел на лавочку и задремал. Вернулась молодая и женщины стали мне что-то говорить, но я все больше и больше проваливался в глубокий сон.
Проснулся я от толчков, было светло, в окошко пробивались лучи солнца. Около меня стоял военный и теребил за плечо.
– Собирайтесь, товарищ...
– Капитан.
– Товарищ капитан, - сказал он с облегчением.
– Машина пришла.
Я ничего не спрашивая, встал и не простившись с женщинами, вышел на улицу.
Солнце, отражаясь нестерпимым блеском в кристалликах снега, слепило глаза. На улице стоял бронетранспортер с прицепленным с сзади на трос газиком.
– Сюда, - сказал военный и показал на газик.
Мы поехали за бронетранспортером среди глыб вывороченного снега.
– Кто вы?
– задал вопрос, сидящий напротив меня, полковник.
– Капитан Синицин.
– Из какой части?
– Не знаю.
– Как так?
– он даже подскочил на месте.
– Так. Меня запустили на ракете, а потом сбросили неизвестно где.
Полковника понесло. Он признал меня шпионом, так как на мне необычный костюм.
Я обозвал его идиотом и кретином. Пришел старшина, здоровенный мужик, врезал мне несколько раз по морде и меня оттащили в какой-то кабинет, до приезда КГБешников. Где-то за стеной по телефону полковник радостно докладывал в районный центр о поимке шпиона.
Только через два дня меня освободили, а перед этим избили так, что я часов шесть был без сознания. Это следователь пытались выбить из меня признание, что я шпион разведки Моссад.
Привезли меня в центр, с желтым лицом и телом от синяков.
– Ну как дела шпион?
– усмехнулся Андрей Павлович.
– Еще два дня и я признался бы, что разведчик.
– Что ж капитан. Свое слово мы сдержим, тебя выпустим после обследования. Ты выйдешь от сюда и навсегда забудешь, что ты здесь видел и где был. Даешь слово, что никому не скажешь?
– Даю. Только бы побыстрей убраться от сюда.
– Вот и хорошо. Алла Владимировна, - попросил Андрей Павлович в микрофон, - зайдите ко мне.
В кабинете появилась ухоженная Алла Владимировна.
– Берите своего подопечного. Полное обследование по всей форме и готовьте к выписке.
– Как к выписке? Совсем?
– Совсем, совсем. Как проверите, дайте пинка и пусть уматывается на все четыре стороны.
– Все поняла, Андрей Павлович.
Алла Владимировна делала примочки на мои синяки и ссадины.
– За что вас так?
– Из-за женщин. Я спустился на парашюте, встретил в степи красивую женщину. Завязался любовный треугольник и меня отделал мужик-ревнивец
– Ладно. Я все знаю. Тоже мне Донжуан.
После обследования меня ни куда не выпустили. Чувствовалась во всем здании нервозная обстановка. В мою комнатку, в сопровождении Аллы Васильевны, зашли два военных офицера, летчики.
– Мы к вам, Григорий Петрович. Это лейтенант Гагарин, это Титов. Они полетят тоже. Так же как и вы. Их интересуют некоторые вопросы. Андрей Петрович просил вас поговорить с ними.
– Лучше б Андрей Павлович сдерживал свое слово. Так что вам нужно ребята?
– Как там... на верху.
– Замечательно ребята. Самое важное, выдержать посадку, когда под вашей задницей грохнет взрыв.
– Григорий Павлович, не пугайте ребят, - не выдержала Алла Владимировна.
– Разве я что-нибудь сказал такое страшное. В общем мужики, при подъеме чувствуете себя как на самолете, когда входите в пике. Рожа чуть перекошена, но это пустяк, потом такое блаженство..., до идиотского взрыва под задницей.
– Григорий Павлович, опять...
– А как земля, космос?
– задал вопрос Титов.
– Нормально. Земля голубая, а космос черт знает какой. Если бы он был черный, это было бы жутко, но на самом деле, там такое обилие светлых точек, что смотришь как на город в темноте.
– А вам не было страшно?
– спросила на этот раз Алла Владимировна.
– Было. Когда какой-то умник сказал, что вырубил у меня ручное управление, чтобы я не сбежал на ракете за границу.
– Когда узнали об этом, что вы делали, как себя чувствовали?
– спросил Гагарин.
– Чувствовал погано, но лучше всего когда попадаешь в такую ситуацию, крыть всех матом. Сделать-то ты всеравно ничего не сможешь, но зато им неприятно, а тебе легче.
– Ребята, - сказала Алла Владимировна, - вам пора.
– До свидания Григорий Павлович.
– Счастливо мужики. Чтоб вам сопутствовала удача.
Я плюнул три раза через левое плечо
Прошло уже четыре месяца, после моего полета. Меня уже давно кончили исследовать, но по-прежнему держали в городке.
В мою берлогу вдруг пришел генерал, который завербовал меня в эту авантюру.