Первый
Шрифт:
На аэродроме никого не было. Все спрятались в укрытиях и только мой техник уныло стоял у кромки поля и ждал своей участи. Я подрулил к нему и выключил двигатели. Он помог мне спуститься и мы направились к крылу, разобраться почему ракета не вышла. Между направляющей и штифтом ракеты была втиснута клиновидная шпилька.
Опять приезжал особист.
– Черт знает, что делается. За вами охота какая-то и у американцев, и здесь.
– А чего американцам от меня надо?
– Вы у них самая популярная личность. 100000
– Чего они так продешивили?
– Думаю, что уже нет. После последнего боя ваша цена должна подняться. А этот сторожевик. Он же утонул.
– Да вы что? Мы пальнули вслепую и удрали.
– Хороший был видно слепой выстрел. Не знаю еще куда попали, но на воде он продержался только два часа.
– Жалко Сережа не знает. Вот порадовался бы.
– Да, жаль. Но вернемся к здешним вопросам. Вы-то сами ничего не замечали? Может кто-то вам угрожал, присылал записки?
– Нет. Ничего не было.
– Странная петрушка получается. Кто-то упорно пытается свести с вами счеты здесь, на земле. Причем, копается в вашем самолете и в основном с вооружением.
– Может в паре с каким-нибудь американцем деньги хочет получить?
– Может быть, но связи отсюда с ними мы не замечали. Ладно, Григорий Павлович, теперь мы будем настороже и постараемся вас обезопасить.
Мы и американцы теперь предпочитаем реже встречаться друг с другом. Американцы даже издали увидев нас, стреляли самонаводящими ракетами и поспешно удирали. Тоже делаем и мы.
Однажды я выскочил из-за гор и нарвался на пару "Ф". Они тут же выпустили ракеты и пошли на разворот. Боже, какой я делал вираж. Морду перекосило от напряжения. Ракеты проскочили мимо меня, у них радиус разворота больше и я мог выиграть какое-то время, что бы оторваться от них.
Самое интересное то, что я увидел перед собой хвосты удирающих "Ф". Даю форсаж и резко ухожу под них к лесу в надежде что ракеты, идущие за мной, может быть зацепятся при развороте за деревья. К моему удивлению ракеты исчезли. Впереди отчаянно петляли американцы. Наконец, закачался парашют и где-то далеко вспышка взрыва показала, что ракета, потеряв на мгновение меня, поймали в свои инфракрасные датчики американца и сбила его
Кто-то стучал тревожно в окно. Я проснулся, темнота не позволила мне увидеть человека за стеклом.
– Кто там?
– Гриша, открой это я, Люся.
Я открыл дверь.
– Не зажигай свет. Не надо. Гриша, там кто-то у твоего самолета.
– А часовой?
– Он спит.
Я схватил пистолет и помчался с Люсей к аэродрому. Около моего самолета привычной фигуры часового не было. При чуть проступавшем рассвете, я заметил под крылом у пушки копошащийся силуэт.
– Стой, стрелять буду, - крикнул я и взвел курок.
Фигура припала к земле и тут же вспышка выстрела мелькнула у колеса. За моей спиной охнула Люся. Я два раза выстрелил. Темный силуэт отделился от самолета и побежал. Я расстрелял всю обойму в мелькающую тень.
– Люся, ты где?
– обернулся я.
Стон раздался на земле.
– Люся, ты ранена?
Я нащупал Люсино тело.
– Гриша спаси меня, - хрипела Люся.
Я схватил ее в охапку и побежал к домикам городка. Вспыхнули прожектора, ко мне бежали люди.
Врач вышел из двери и вытащив сигарету из кармана брюк, наконец сказал:
– Жить будет.
– Мне можно зайти, доктор?
– Через два часа. Она отойдет от эфира.
– Капитан Синицин, капитан Синицин. Вас просят придти в штаб.
Запыхавшийся молодой летчик, стоял передо мной.
У штабного домика стояли несколько офицеров и заглядывали в окна. Я вошел в знакомый кабинет полковника. Он сидел за своим столом и окостеневшим взглядом смотрел на меня.
– Товар...
– Полковник мертв, - раздался голос у двери. Замполит нервно теребил пачку "Беломора".
– Он пришел сюда уже истекающий кровью. Вы его ранили, там, у самолета.
– Что? Неужели это он?
– Ничего не трогайте. Сейчас приедет майор. Посидите там, на улице.
– Значит вас разбудила Люся?
– Да, товарищ майор.
– Я уже был у нее и многое встало на свои места. Она была любовницей полковника и знала, как он ненавидит вас. Еще тогда, когда в первый раз Люся отвергла его и ушла к вам, он замыслил против вас недоброе. Он портил вооружение вашего самолета в надежде, что вас, безоружного, собьют и тогда Люся вернется к нему.
– Но он бы мог испортить двигатель?
– Мог бы. Но рассуждал примерно так. Когда летчика сбили, к нему и полку претензий нет, а когда авария самолета - это комиссия и черт знает, чем все кончится.
– Но он же знал, что вы копаете это дело?
– Знал. Но он не думал, что ты вернешься после того как тебя сбили. Люся вернулась к нему, но и ты вернулся и начались для него новые неприятности. Пришлось опять, чтобы удержать Люсю, делать тебе пакости.
– Что будет с Люсей, со мной?
– Тебя будут судить, а Люся... Люся будет свидетель по твоему делу.
– Как судить?
– Да так. Ты убил офицера. Своего офицера.
– Но он же пытался убить меня?
– Да, это так, но это дело будет разбирать суд. Мы с тобой в другой стране и никто из вьетнамцев не должен думать, что у нас нет законности. Мы для них должны быть примером во всем.
– Значит, ты меня арестуешь?
– Естественно, и сейчас. Завтра мы поедем в Хайфон и отправим тебя на родину.
– Степан Степанович, разреши попрощаться с Люсей.
– Хорошо. Иди, даю двадцать минут.