Первый
Шрифт:
Чтоб не выдавать себя в эфире, я качнул машину, знак "внимание" для Максимыча и бросил ее наверх, чтобы набрать высоту и спрятаться за белыми барашками облаков. Мы сверху обрушились на "Скайботы" и первым же залпом пушек свалили двух американцев. Бой мгновенно прекратился. Уцелевшие "Скайботы" ушли на Юг.
– Гриша, это ты?
– позвал меня кто-то в эфире.
– Никак Василий? Живой, черт!
– Прекратите засорять эфир, - потребовал жесткий голос.
МИГи возвращались
Пожилой генерал, как панцирь отделанный колодками орденов грудью, пил с нами водку и чувствовалось, он рад, что выскочил из этой передряги и теперь, похлопывая всех по плечу, объяснял как он вертелся и обманывал противника.
– Кого сбили?
– спросил я Максимыча.
– Сашку Шумилова. Хороший был парень. Фактически, чтоб спасти вот этого, - он кивнул в сторону генерала, - прикрыл его своей машиной. Гриша, пойдем отдыхать. Ну их к бесу. Завтра нам опять на задание, а этот уже не полетит, пусть напивается.
– Пошли. Хрен с ними.
Люся ждала нас у нашего домика.
– Гриша, можно я к вам зайду?
– Для тебя наш дом всегда открыт, - начал было я.
– Входи, Люся.
Максимыч распахнул двери.
– Люся, ты займись чем-нибудь, а то нам надо привести себя в порядок, не унимался Максимыч.
– Хорошо. Я приберу у вас.
Мы забрали с кроватей полотенца и пошли в домик - душ, смывать с себя последствия воздушных полетов.
– Люся к тебе неравнодушна, - мычал Максимыч под теплыми струями воды.
– Ох, красивая девка. Жалко, что вьетнамка. Будь я не женатый, ухлестнулся бы за ней.
– Помнишь, как нас инструктировал особист: "Не заводите шашни с местным населением. Особенно с женщинами. Помните, вы нужны разведкам всех стран. Мы будем серьезно пресекать ваши посторонние связи".
– Да плюнь ты на них.
– Хотелось бы, да нельзя.
Мы помолчали и закончив мыться, оделись в отглаженные гимнастерки и бриджи.
Внутри дома все сияло чистотой. На необычно белом столе Люся разливала чай.
– Тебе, Гриша, надо крепкий настой чая с нашими травами. Еще моя бабушка говорила: "Вот, доченька, травка, запомни, силу придает". Я ее тоже положила.
– Наркотик наверно, - неуверенно сказал Максимыч.
– Да нет. У русских есть такая же трава, я только название ее не помню.
– Когда ты только успела?
Люся зарумянилась. Чай действительно был превосходный, он чуть отдавался запахом неведомых цветов. Я почувствовал, как хмель последнего боя начал уходить из крови и руки наливались привычной силой.
– Вот что ребята, - сказал Максимыч, - вы как хотите, а я иду спать. Васька вернулся из больницы и свои домик открыл, так что я заночую у него.
Максимыч ушел.
– Я слышала про Мака..., - начала Люся.
– Не надо про Мака. Лучше скажи, где ты так здорово по-русски научилась говорить?
– Я училась у вас, в России.
– Что, на техника по обслуживанию самолетов?
– Нет.
Люся заулыбалась.
– В холодильном институте.
– А как же...
– Кончила институт и уже во Вьетнаме направили на курсы механиков по обслуживанию самолетов.
– А меня сюда отправили за хулиганство.
– Что ж ты натворил?
– Проскочил на МИГе под линией электропередач, на спор.
– Дурачок.
– Ты-то еще ласково сказала, а вот этот генерал, которого я сегодня выручал, перечислил наименование всего скота, который пасется на пастбищах или находится в домашнем хозяйстве, и все это относилось ко мне.
– Бедненький.
Она подошла ко мне и поцеловала ароматом неведомого мне чая.
– Давай спать, - шепотом закончила Люся.
Мне опять дали самолет командира. Крыло моего самолета так и не успели залатать.
– Гриша, ты еще живой?
– зашелестел английский язык в наушниках.
– А я думал, что я тебя вчера сбил?
– Ты подло сбил моего командира и теперь, задница, я тебе залью свинцом горло вместо хвоста.
– Мак, покажись, а то я так испугаюсь, что возьму и вернусь назад.
– Смотри на солнце.
– Теперь твою лоханку увидел и сразу весь испуг кончился. Пусть твой и мой напарники покрутятся в разных сторонах долины. Твой - в сторону моря, мой - над горами. А эта территория наша. Согласен?
– Хорошо.
– Расходимся. Точка встречи над поворотом шоссе у моря.
Мне казалось, что он не оставил на моем самолете живого места, истерзав его весь. Четыре пулемета молотили брызгами свинца все, что могли, даже мой козырек. Я, как упорный маньяк шел к жертве на сближение. К сожалению, у меня только прицельный залп и нет такой роскоши заливать все пространство пулями. Казалось все, развалюсь, но в этот момент он затвердел на прицеле и я нажал на гашетку. Мы падали на землю оба. Он без крыла, я еще мог барожировать.
Мака выбросила катапульта, а я тянул в сторону Северо-вьетнамской земли.
Гидравлическая жидкость вытекла из пробитых трубопроводов и шасси не могли выйти из брюха самолета.
Самолет ударился брюхом о холм, подпрыгнул, и разрывая днище на неведомо-откуда взявшихся камнях, понесся по маленькой площадке. Скрежет и тряска прекратились. К самолету бежали вьетнамские солдаты.
Максимыч встретил меня, как будь-то мы расстались с ним вчера.
– Мак, сволочуга, жив, - бросил я первую фразу ему.