Пёс империи
Шрифт:
– Твоя воля, Карху…
– … сходи на реку, помойся! От тебя вон лошадь шарахается! – Тилет вывел под уздцы лошадь, поглаживая ее по морде, и сплюнул в сторону конюшни, – проводник! Да над тобой такой рой мух соберется, что из столицы видно будет!
Улыбнувшись, Кинт отошел от окна, достал из-под кровати саквояж-футляр и выложил его содержимое на покрывало…
Кинт неоднократно поблагодарил самого себя за то, что решил завернуть длинноствольный карабин с окуляром в дорожный плащ. Еще со вчерашнего вечера Кинт расположился в зарослях на высоком берегу реки, напротив фермы, что кто-то
– Молодец, – Кинт похвалил его, отложил карабин, достал фляжку и сделал согревающий глоток шанта, ночь у реки выдалась прохладной.
Кинт снова взял карабин и посмотрел в сторону сгоревшей фермы, где на одном из кольев забора висел кусок тряпья, его почти не колыхало ветром.
– Тысяча шагов… для покойного Стрелка это не расстояние, но чему-то он все же меня научил, – снова вслух сказал Кинт, на что фырканьем из кустов неподалеку отозвалась лошадь, – тоже замерзла? Потерпи еще немного, сейчас солнце поднимется выше – согреет.
Тем временем Тилет, наконец доехал до фермы, спешился, оставил лошадь у уцелевшей коновязи, а сам, достав из-за голенища штык, стал метать его в дверь сарая, причем с каждым разом, он отходил на шаг.
– Вот, правильно, проведи время с пользой, – прокомментировал Кинт.
Гул моторного экипажа послышался ровно через час, он въехал на холм, немного сбавил скорость, а потом резво покатил к ферме, поднимая с дороги пыль. К тому времени Тилет уже порядком заскучал и о чем-то беседовал с лошадью, та в ответ согласно кивала, а Тилет периодически поглаживал ее лоб. Окуляр на карабине не имел достаточного приближения, чтобы осмотреть горизонт, и Кинт воспользовался подзорной трубой – надо было убедиться, что серьезному разговору никто не помешает. Насколько хватает взгляда – никого. Лишь пара хищных птиц кружит высоко в синем небе. На склонах близлежащих холмов, покрытых ровным слоем зелени, яркими зелеными пятнами выделяются редкие рощицы, да несколько огромных валунов, что постепенно, с годами земля выдавливает из себя. Из таких валунов, но поменьше и небольших камней, выложена невысокая стена межи, разделяющая поля, что давно заросли сорной травой.
Кинт собрался, лег поудобнее и плотно прижал к плечу приклад. Экипаж остановился у обуглившихся останков забора, из него резво выпрыгнули трое, двое из них, держа короткие карабины наготове, пошли вдоль забора до упавших ворот, а один остался у двери салона, с кем-то разговаривая. Впрочем, понятно с кем. Тилет повернулся к гостям, улыбаясь и что-то говоря, а те двое, подошли ближе, держа его на мушке, один приблизился, обыскал и обезоружил…
– Господа, чего вы так боитесь? – Тилет, лишившись пистолета, штыка из-за голенища и ножа из ножен на пояснице, продолжил поглаживать по лбу лошадь.
– Стой смирно, – приказал мужчина в брезентовой куртке, но Тилет обратил внимание, что на нем форменные брюки городового.
Господин
– Странным способом вы решили передать мне записку… с кем имею честь? – Кабо не дошел до Тилета пять шагов и встал между своими бойцами, третий, водитель, забрался на крышу экипажа и, держа карабин на сгибе локтя, стал следить за окрестностями.
– Тирр Кобъе, к вашим услугам, – чуть поклонился тот в рамках этикета аристократии.
– В вашей короткой записке, кроме указания места встречи, были еще пара слов…
– Да, и я рад, что они вас заинтересовали.
– Не будем терять время, что у вас есть?
– Есть не у меня, а у моих друзей, которые попросили меня связаться с вами.
– С чего вы взяли, что мне вообще это интересно?
– Было бы неинтересно, вы бы не потратили половину казны Джевашима на то, чтобы достать утонувший скревер.
– Кто вы, господин Кобъе?
– Просто голос, голос моих друзей… – Тилет медленно достал из-под седла тряпичный сверток и протянул собеседнику, – вот то, ради чего вас сюда пригласили.
Кабо развернул сверток, взял в руки несколько листов и стал их просматривать. Как он ни старался, но его выдали эмоции.
– Да, это то, что вы тщетно ищете.
– Откуда это? – Кабо облизал губы.
– Это не важно… Итак, вы готовы выслушать предложение для господ из Решенца.
Это было последней каплей…
– Взять его! Поговорим в другом месте!
Тилет лишь расплылся в широкой улыбке и сбросил на землю шляпу…
Карабин сильно толкнул Кинта в плечо, тяжелая пуля, преодолев значительное расстояние, вышибла содержимое черепа одного из бойцов. Откинув затворную скобу, Кинт снова приложился к окуляру и выстрелил в грудь тому, что, стоя на крыше экипажа, вскинул оружие и водил им в сторону реки. Кинт снова дослал патрон, перевел прицел на Кабо и не то, чтобы удивился увиденному, просто не мог понять, что страшного в кулаке у горла…
Минутой ранее.
Тилет, как только скинул шляпу, рванул с груди жетон гражданина, один край которого был отточен словно бритва, пригнувшись, он ринулся к тому бойцу, который был растерян, увидев своего приятеля, упавшего на землю без части головы, и резанул его сначала по внутренней стороне бедра, затем по запястью правой руки и наконец по шее… Кабо не испугался, он лишь отступил назад и хотел достать пистолет из-под жилета, но Тилет оказался быстрее, возникнув у него за спиной и приставив острый край жетона к горлу, очень вежливо поинтересовался:
– Вам безразлична ваша жизнь?
Тем временем Кинт откинул затвор и добил два патрона в магазин.
– Вы убили городовых Джевашима!
– Нет, это вы их убили, используя их втемную и прихватив с собой на сомнительную встречу, кстати, о ней еще кто-нибудь знает?
– Пока нет.
– Тогда вам повезло… так что, продолжим? И это я пока оставлю себе, – Тилет забрал пистолет господина Кабо.
Лежащие у ног тела нисколько не смущали Кабо, да и собственно страха в его глазах Тилет не заметил, разве что разочарование… Кабо снова присмотрелся к листам, что еще держал в левой руке.