Пёс во тьме

Хенди Дж. С.

Бротандуивэ все еще размышлял, глядя на блики в лице Куиринейны.

Война во тьме и безмолвии началась в эту ночь, хотя она и думала о тех, кого должна была защищать от рождения. Как и его потерянная Эйллеан, она думала о своих людях, и она была дочерью своей матери. Несмотря на все свои провалы в эту ночь, он думал, что не мог бы испытывать за нее большей гордости, даже если бы она была его собственной дочерью.

Бротандуивэ обратил свое внимание на рану Куиринейны и снял слои ткани землистых оттенков. Стрела прошла насквозь,

но, судя по углу, под которым она вошла, она пронзила только плоть, а не кость. Прижав плотно шарф к ее коже, он выдернул стрелу со спины одним движением. Она лишь слегка вздрогнула.

— Я покрою ее мхом и попытаюсь остановить кровотечение, — сказал он.

Они оба молчали, пока он ухаживал за ней. Закончив, он откинулся, качнувшись на пятках, словно не зная, что сказать.

— Мы не можем больше так рисковать, — наконец, сказал он.

Она наклонила голову набок, и ее гнев исчез. Как и он, она понимала, что прошлое невозможно изменить. Что сделано, то сделано.

— Ты действительно собираешься убить его?

Озадаченный таким поворотом событий, Бротандуивэ изучающее посмотрел на нее.

— Я пришел за журналом, но провалил миссию, и, зная, что он использует его против нас… да.

Он все еще был ошеломлен видом Сердце-Корня, закрывающегося перед ним.

Куиринейна попыталась сесть, и ему практически удалось остановить ее. Все, что ей удалось, это приподняться и зарыться в плащ. Когда она вытащила руку и снова откинулась, она протянула ему нечто.

Это был журнал, и за свою долгую жизнь он редко бывал в таком удивлении, что потерял дар речи.

— Как… откуда?

— От Джуаниарэ, — сказала она. — Я же сказала тебе, что проверила его. Он нес его.

Практически не веря, он потянулся к книге. Она не отпустила его, когда он потянул.

— Я сделала это не для тебя, а для того, кто нес его, — сказала она, а затем отпустила.

Когда он полностью заполучил журнал, он почувствовал небольшую выпуклость в его верхней обложке. Открыв его, он нашел небольшой овальный кусок полированного дерево… слово-древо.

— Ряд мятежников из клана Алачбен присоединился к нам, — сказала она. — Они с нами и до сих пор избегали любых подозрений. Одна из их целителей может сравниться своим мастерством с Глеаннеохкантвы. Как и все в нашей группе, она сделала это из древесины главного дерева в своем селении.

Он сжал слово-древо в руке. В том, что они могли напрямую общаться при необходимости, было некое облегчение.

— Ты и Глеаннеохкантва знали об этом? — спросил он.

У нее хватило такта выдержать паузу, прежде чем сказать.

— Он знал, что лучше держать такую информацию ограниченно, для защиты отдельных группировок, особенно в случае с Алачбен. Из всех оппозиционных группировок только эта не привлекла никакого внимания Вельмидревнего Отче.

Хотя и обеспокоенный этой информацией, Бротандуивэ обратил свои мысли к главному вопросу.

— Ты нашла девушку

и позаботилась о ее безопасности?

Наступила очередная пауза.

— Да.

Ее нерешительность указывала на то, что не все пошло по плану.

— Ты виделаУркарасиферина?

— Нет. Его сестра и брат предложили свою помощь. Они приняли девушку без неохоты, но явно дали знать, что мне лучше уйти.

— Почему? — спросил он, а затем, когда она не ответила, продолжил: — Что случилось?

Она внимательно посмотрела на него, и стало ясно, что ответ ее смущает.

— Уркарасиферин не поддерживает ни одну сторону конфликта, — ответила она. — Он не потерпит ни мятежников, ни фанатиков на своей территории. Они приняли меня в клан только потому, что я избавила невинную от гнева ее клана и единственная была к ней терпима.

Бротандуивэ не мог предвидеть значение того, что раскол среди его людей начал проходить все глубже. Возможно, только Куиринейна была достаточно мудра, а он на самом деле был глупцом. Было вполне вероятно, что большинство кланов сейчас обернется против мятежников и фанатиков.

— Послушай меня, — сказал он. — Я знаю нечто большее.

Он рассказал ей все, что увидел и услышал за время двухдневного наблюдения за деревом Вельмидревнего Отче. От того, что она слышала, ее тревога только возрастала.

— Такая большая команда… отправилась за моим сыном! — она поднялась. — Их нужно остановить любой ценой.

Он шагнул в ее сторону, и она напряглась, как будто могла пойти против него. Он вскинул пустые руки.

— Я отправлюсь в Гайне Айджайхе сегодня, — заверил он ее. — Они уже успели далеко уйти и, вероятно, отбудут, прежде чем я доберусь до нашего порта. Но я буду преследовать их… один.

— Нет! И не стой на моем пути!

— Куиринейна!

Хотя у нее не было другого выбора, он знал, что его следующие слова, правда и ложь одновременно, все они должны были удержать ее от той единственной вещи, что была для нее важнее, чем свержение Вельмидревнего Отче.

— Кто-то должен остаться — один анмаглахк должен остаться, чтобы направлять тех, кто останется внутри касты, чтобы привлечь на нашу сторону еще больше мятежников из числа людей.

— Есть и другие! — зарычала она на него и попыталась его обойти. — Главное сейчас мой сын и надежда, что мы возлагали на него.

Бротандуиве не смягчился.

— Анмаглахк убил товарища по касте! И они убили целителя и строителя… старейшину клана. Что подумают те, кто присоединился к нам? Они будут смотреть на любого анмаглахка с подозрением, словно весь мир рухнул. Среди нас есть только один, кому они смогут доверять.

Челюсти Куиринейны клацнули, когда она покачала головой.

— Ты была в заключении десять лет, — продолжил он. — Но даже тогда Отче ничего не добился от тебя… ничего, что позволило бы удержать тебя, когда твой сын вернулся. Ты известна — и уважаема — среди всех нас.