Пес войны
Шрифт:
– Вот так, - с довольным видом сказал Гирхарт.
– Не зря мы отрабатывали быстрое рассеивание и разные варианты перестроений.
Лериэн посмотрел на него с нескрываемым восхищением. Между тем враг нахлынул на заслон, как воды реки на плотину, но прорвать и захлестнуть её не смог. Сегейрцы держались стойко, чуть подаваясь назад, что давало противнику надежду на быстрый успех, но отсюда было видно, насколько призрачна эта надежда. Клещи уже разомкнулись, выдвигаясь вперёд.
– Отец...
– взгляд Лериэна из восхищённого стал умоляющим.
– Вестовой Лериэн, - Гирхарт с трудом сдерживал улыбку, но постарался придать лицу
Лериэн просиял, вскочил в седло, отдал честь, гикнул и помчался прочь. У него ещё хватило выдержки не спускаться с холма галопом, но, оказавшись на поле, он послал Шафрана в карьер. Надо будет ему как-нибудь намекнуть, что силы лошади тоже стоит поберечь.
Гирхарт снова сел на приглянувшуюся кочку. Битва, считай, выиграна, если только не произойдёт какого-нибудь чуда, вроде нежданного подхода союзной самозванцу армии. Теперь остаётся только проверить, насколько враг окажется крепок. Император подозвал ординарца и приказал подавать обед.
День потихонечку начинал клониться к вечеру, хотя до заката было ещё далеко. Пожалуй, решил Гирхарт, глядя на рычащую, лязгающую людскую массу внизу, лагерь противника будет взят ещё до темноты. Южные наёмники, сдавленные имперцами с трёх сторон, ещё сопротивлялись, честно отрабатывая полученные деньги, но уже подавались назад. Ещё немного, и они сообразят, что единственный способ избежать окружения - это отступить, пока не поздно. Вернее, не сообразят, а вообразят, потому что окружить армию практически равной численности почти невозможно, а если и удастся, прорвать такой заслон не составит труда. Но в бою, когда на тебя давят со всех сторон, не до размышлений. Ага, вот уже начинают отходить. Надо отдать им должное, они именно отходят, а не бегут. Да, ворваться в лагерь на их плечах вряд ли получится, придётся штурмовать.
Оставив тарелку и бокал, Гирхарт приказал подвести Ворона, сел в седло и неторопливо спустился с холма. Вестовые и генерал последовали за ним. Пока он пересечёт поле, его войска как раз успеют разобраться с врагами и загонят уцелевших противников за частокол. Надо посмотреть на него поближе и наметить наилучший план действий, чтобы не класть людей зря. А то бывали случаи, когда армия, разбитая в поле, отступив и отсидевшись в укреплённом лагере, позже выходила из него и превращала поражение в победу.
Ворон фыркал, тряс головой и жевал удила. Жеребцу не нравился запах крови, но он был боевым конём, привычным к таким вещам, а потому не заартачился, когда Гирхарт доехал до разбросанных трупов. Поле было в кочках и выбоинах, поэтому император ехал не торопясь, давая коню возможность самому выбирать дорогу. Откуда-то донёсся стон, пожалуй, нужно снарядить команду по сбору раненых, не дожидаясь конца боя.
– Ваше Величество!
– ему навстречу скакал незнакомый офицер.
– Ваше Величество! Вас просит полковник Нардел.
– Что-то случилось?
– Я... не знаю, - офицер почему-то отвёл глаза.
– Полковник просил срочно.
– Срочно так срочно. Показывайте дорогу.
Полковник оказался недалеко. Рядом с ним столпились ещё десятка два человек. Нардел обернулся на стук копыт и вышел вперёд.
– Ваше Величество...
– сказал он и замолчал.
– Ну, что
Нардел развёл руками, словно ему не хватало слов, обернулся к остальным, и те молча расступились. Стало видно, что они стояли вокруг лежащего на земле человека. А мгновением спустя Гирхарт узнал Лериэна.
Император спешился, прошёл мимо молчащих солдат и офицеров и опустился на колени у тела сына. Из груди Лериэна торчала стрела, обычная, выпущенная из добротного армейского лука. При выстреле с близкого расстояния такие стрелы пробивают доспех насквозь. Вот и эта без труда прошла сквозь нагрудник, вонзившись прямо в сердце. На лице Лериэна не было ни боли, ни страха, ни удивления. Вряд ли он успел понять, что произошло.
– Как это случилось?
– услышал Гирхарт свой голос.
– Ваше Величество... Мы гнали их, как и было приказано... Его Высочество был рядом со мной. А потом один из них остановился и обернулся. У него в руках был лук... принц умер мгновенно.
– Я вижу.
Вот так и бывает. Даже победа - это кровь и смерть. Его Боги получили сегодня самую щедрую жертву из всех, что он когда-либо приносил им. Он отдыхал под деревом, обедал, ехал по полю боя, как на прогулке... А в это время здесь умер его сын. И Гирхарт ничего не знал. Не почувствовал.
– Ваше Величество, - полковник Нардел опустился на колени, - я готов понести наказание.
– Встаньте, полковник.
Гирхарт провёл рукой по волосам Лериэна. Выпрямился и посмотрел в сторону вражеского лагеря. Он никогда не узнает, чья рука выпустила эту стрелу, никогда. Да и вряд ли этот то ли очень хладнокровный, то ли не в меру удачливый стрелок надолго пережил свою жертву. Но это не имеет никакого значения.
– Генерал Рир.
– Да, Ваше Величество.
– Уничтожьте их. Сотрите этот лагерь с лица земли, чтобы не ушёл никто. Я пойду с вами.
Генерал молча наклонил седеющую голову.
ГЛАВА 9
Армия самозванца была разбита, лагерь взят. В центральном шатре нашли тело молодого человека, упавшего на меч. Вероятно, это и был лжеимператор, но Гирхарт даже не захотел взглянуть на него, приказав, чтобы его сожгли в общей куче. Пленных было немного, да и тех Гирхарт отправил на алтарь на похоронах Лериэна. Он просил Богов, чтобы на том свете они оказали его сыну самый лучший приём, и, не особо надеясь, что его услышат Хозяева Небес, привычно обратился к Тем, Кто внизу. Тело принца сожгли на поле боя, прах привезли в Сегейр и захоронили в усыпальнице императорского дворца.
А спустя полгода умерла Фрина. Гибель Лериэна стала для неё ударом, от которого она так и не смогла оправиться. Вернувшись с его похорон, она слегла и больше уже не вставала. Гирхарт на время её болезни окончательно перебрался в Ханд, перевезя с собою часть двора и - по просьбе подруги - младшего сына, который всегда был её любимцем, и с которым она теперь подолгу говорила наедине. Умерла она легко - заснула и не проснулась. Гирхарту очень хотелось положить её прах рядом с Лериэном, чтобы те, кто ему дорог, были рядом и после смерти, но любовницу, пусть даже фактически она всё это время была ему женой, в монарших склепах хоронить не принято. Браня про себя дурацкие предрассудки, Гирхарт так и не решился пойти против них, и Фрина упокоилась за стенами города, в светлой роще у Главной дороги. Гирхарт завёл привычку ездить туда и подолгу сидеть у гробницы, ни о чём не думая и ничего не вспоминая.