Песчаный блюз
Шрифт:
Донесся гул мотора, и я вскочил, крутя головой. Кажется, звук идет из-за барханов слева, где виднеются ржавые останки ангаров. Но какой-то он… многоголосый, что ли?
Из-за вершин вынеслась красная авиетка.
Она двигалась совсем низко, виден был серый круг пропеллера и голова пилота в обтягивающем кожаном шлеме.
Что здесь делает машина Гильдии? И почему так невысоко летит?
Накренившись, авиетка стала поворачивать, едва не чиркая крылом по вершинам, в сторону «Зеба». Прошла над полукруглыми фермами одного из ангаров.
Сначала я увидел вспышку под каркасом
Сноп огня выплюнул длинный орудийный ствол, торчащий из угловатой башенки танкера, который прятался в полуразрушенном ангаре. Так называют машины, которые умеют делать только в Замке Омега. Этот танкер точно принадлежал омеговцам: на передке его была нарисована большая желтая подкова, знак солдат-наемников.
Со скрежетом смяв вросшие в песок полукруглые фермы, танкер качнулся и с громким гудением начал сползать по склону.
Снаряд попал в хвост авиетки. Повалил дым, сквозь него пробились языки пламени. Машина плоским деревянным брюхом свалилась в песок, шасси взрыли его, погрузившись целиком.
На башенке танкера возник омеговец с автоматом.
Авиетка упала недалеко от «Зеба». Хвост горел, низину окутывала черная завеса. Из кабины выбрался небоход, прыгнул на широкое крыло, побежал. Солдат-наемник дал короткую очередь.
Летун спрыгнул с крыла, подскочил к «Зебу» и полез на палубу.
Увидев это, я бросился вниз по склону.
Глава 4
Я доставщик, и у меня пистолет
Мы столкнулись в дверях рубки. Худой невысокий парень в тупоносых ботинках, бриджах до колен, короткой куртке и шлеме – все это из грубой рыжей кожи – сунулся туда первым, но я схватил его за плечо и рванул назад. Он выхватил большой револьвер, попытался взвести курок. Я вмазал ему стволом трехлинейки по руке и выбил оружие. Пнув меня острым коленом в живот, летун нагнулся за револьвером и получил стволом по спине. Крутанув ружье, я обрушил приклад на его затылок. Парень выпрямился, пятясь, обратив ко мне смуглое лицо, закрытое большими круглыми очками с выпуклыми стеклами в резиновых ободках, и я еще добавил ему прикладом в живот.
Это решило дело: летун, мелко семеня, заваливаясь на спину, пересек треть палубы и свалился посреди нее.
Раскат грома прокатился по низине, и песок у борта «Зеба» взлетел клокочущим желтым фонтаном. Ударная волна больно хлопнула по ушам, самоход качнулся. Ногой зашвырнув револьвер летуна в рубку, я прыгнул следом, рванул рукоять и нажал на педаль.
Самоход покатил к холму. Гусеницы видневшегося в заднем окне танкера утюжили песок, омеговец на башенке стрелял по «Зебу» короткими очередями, а ствол пушки, медленно поднимаясь, глядел точно нам в корму.
Но ведь они только что стреляли, им надо время, чтобы перезарядиться, правильно? Я утопил газ и вывернул штурвал. Зеб, уже достигший склона, накренился на повороте. Вот так! Наемникам легче поднимать, а не поворачивать пушечный ствол – ведь тогда надо развернуть всю башню. Или нет? Я снова оглянулся, врубив второй движок.
Сквозь гул моторов донесся лязг, и башенка пошла вбок вместе со стволом, – но медленнее, чем до того менялся угол его наклона,
Летун лежал на палубе, омеговец на башне перезаряжал автомат. Из люка высунулся второй, с ружьем. Я отвернулся, крутя штурвал – слишком сильно накренившийся «Зеб» мог перевернуться, пришлось сворачивать.
Мы вползли в седловину между барханами. Сквозь рокот моторов долетел звук выстрела, позади звякнуло стекло, и меня будто молотком ударило в спину, бросив на рулевое колесо. Я распластался на нем, обхватив руками, хребет прошила боль, ноги сделались ватными. Ругаясь, повернул штурвал еще сильнее, потом выровнял машину и выпрямился. Поясница пульсировала болью, колени дрожали. Придерживаясь за колесо одной рукой, я отвел вторую назад, пощупал куртку – порвана, рубаху – порвана, – спину… Дырки нет, хотя, судя по ощущениям, синяк там теперь будь здоров. А ведь он мог мне хребет сломать! Хотя нет, не мог – световая броня переводит энергию выстрела на всю свою поверхность.
Под ногами раздалось негромкое «звяк!» – на пол упала сплющенная пуля. А в заднем окне появилась дыра с паутиной трещин вокруг.
Сквозь шум наших движков гул танкерского мотора был не слышен. В любом случае, догнать они меня не могли – машины у омеговцев тяжелые и с приличной огневой мощью, их трудно остановить и тем более уничтожить, но двигаются они не слишком быстро.
Я еще трижды поворачивал, зная, что особого смысла в этом нет – «Зеб» оставляет слишком заметный след, который ветер заметет песком не так быстро – и выкатил на каменистую равнину, дальней границей которой служил ряд уродливых низких деревьев. Судя по скорости танкера и расстоянию, которое нас теперь разделяло, он доберется сюда примерно, когда мы достигнем той рощи. До нее было далековато, с такого расстояния омеговцы не станут стрелять – не добьют. Теперь главное для меня, не снижать скорость.
Я зафиксировал штурвал, потер шею, достал «шершень» из кобуры и вышел наружу.
Небоход вяло шевелился, лежа на спине. На смуглом гладком лбу его была глубокая ссадина, куртка порвалась на плече, левое стекло очков треснуло.
Приставив «шершень» ему между бровями, я сказал:
– Ты следил за мной. Или следила? Сними очки, чтобы я понял, как правильно.
Летун замер. Ветер шевелил выбившуюся из-под шлема черную прядь и поля моей шляпы. «Зеб» слегка покачивался, рокотал двигатель.
– Ты – доставщик, – объявил незваный гость тонким голосом с легкой хрипотцой.
– Я доставщик, и у меня пистолет, – уточнил я, сильнее вжимая стволы ему в лоб.
– Грешно тыкать пистолетом в живого человека.
– А мозги ему разнести?
Он поразмыслил.
– Это еще грешнее. Но из «шершня» вряд ли получится.
– В упор, да из двух стволов? Шутя!
Мы помолчали, разглядывая друг друга.
– Покажи личико, – велел я.
Он медленно поднял руки, взялся за очки и сдвинул их на лоб. Расстегнул ремешок и стащил с головы шлем.