Песчаный блюз
Шрифт:
Что могут за такой срок сделать четверо опытных механиков, имеющих все инструменты и запчасти?
– Ну, молодцы, парни! – сказал я, обходя «Зеба». Из-под днища выбрался Леш, вытер тряпкой руки и убрел к столу, где стояла бутылка с остатками настойки да сиротливо лежал последний надкусанный початок кукурузы. Карлов и незнакомый механик на корточках сидели на краю палубы и смолили самокрутки. Вид у них тоже был не бодрый.
– Молодцы, – повторил я, проводя ладонью по борту. Каждая дырка от крупнокалиберной пулеметной пули была аккуратно закрыта серебристой пайкой. – Лучше вас никто бы во всей Пустоши не справился.
Я поднялся на палубу, похлопал по плечу Карлова и через люк залез в машинный отсек, чтоб проверить движки.
Когда выбрался обратно, старший механик вместе с Лешем стоял возле стола и мелкими глотками цедил настойку из стакана. Перегнувшись через ограждение, я спросил:
– Захарий, сколько я вам еще должен?
– Две монеты, – откликнулся он. – Аккумулятор заменили, но бензонасос старый, только клапаны поменяли.
– Видел. А когда и бензонасос новый поставите – сколько буду должен?
Он посмотрел на Карлова, хорошо секущего в денежных вопросах, тот пошевелил губами и сказал:
– Как для тебя… всего три золотых.
– Понял. Как насчет, чтоб к концу сухого сезона?
Захарий с Карловым переглянулись, и последний покачал головой.
– Это ж сколько декад ждать, Музыкант…
– Мы станок один собрались в складчину купить, – добавил Леш. – Дорогой. Деньги нужны.
Я развел руками.
– Раньше у меня может не получиться. Я постараюсь, вы знаете, но…
– Станок-то мы и так купим… – задумчиво протянул Карлов.
Захарий поманил к себе механиков. Ожидая, пока они переговорят, я еще раз прошелся по палубе, заглянул в рубку, потом спустился.
– Вот что, Музыкант, – сказал Захарий. – Можем так сговориться – отдаешь долг в сухом сезоне, но за то доставишь один груз.
– Три «К», – сказал я.
Все посмотрели на меня.
– Главная формула всех доставщиков: три «К». Когда? Куда? Какой?
– Сейчас. В Кривую балку. Вот этот. – Захарий сдвинул вбок стенку стоящего под столом железного ящика и выкатил оттуда приземистую трехколесную тележку. На ней были ремни, небольшой движок, бак для солярки – бидон с утопленным в днище ребристым шлангом – маленький руль и выхлопная труба сзади.
– Для Пол-Солдата, – пояснил Карлов. Я кивнул. Пол-Солдата – так называли родного брата Захария, бригадира большой артели ломщиков.
– Они, значит, в Кривой балке? – уточнил я. – Взялись-таки за нее, не побоялись ползунов…
– Ползуны передрались, – пояснил Захарий. – А победивший холмовейник наемники, которых ломщики для охраны наняли, сожгли, теперь в балке безопасно. Скажешь Пол-Солдата, что движок сильный, так чтоб осторожно поначалу, пока не привыкнет…
– До балки недалеко, но она не по пути. А я ж уже заказ до Арзамаса взял, понимаете? Сейчас грузиться буду. Чтоб в балку попасть, крюк придется делать…
Карлов присел и стал заворачивать тележку в мешковину.
– Небольшой крюк, Музыкант, – сказал Захарий. – На полдня всего. А брат эту тележку давно ждет. Мы ее почти сезон мастерили. Отвезешь, Пол-Солдата тебе благодарен будет, а его благодарность всякому пригодится. И мы с твоим долгом подождем.
– Ладно, договорились, – сказал я. – Только у меня радо-порошок старый уже, новую колбу насыплете?
– Насыплем, давай колбу.
На том и порешили.
Запакованную тележку поставили в трюме, я вывел «Зеба» из мастерской и задом подрулил к гаражу, арендованному Богданом. Тот спал внутри, а может, и не спал – когда самоход, порыкивая двигателем, остановился перед воротами, створка сразу распахнулась, и расстрига шагнул наружу.
Разместив груз в трюме, я обмотал его тросами, которые пропустил в металлические уши, приваренные к бочонкам, закрепил, проверил… нормально. Ящики поставил под стеной, мы с Богданом осмотрели печати на засовах: целые. В сургуче был выдавлен знакомый знак одного из Цехов оружейников: две скрещенные винтовки.
– Не пытайся вскрыть, – напутствовал Богдан. – Ничего интересного для себя внутри не найдешь, а проблемы на месте доставки будут большие. Тебе все ясно, Музыкант?
Я ответил, что мне все ясно, Богдан кивнул и ушел, а я повел «Зеба» к заправочной тумбе, стоящей в глубине двора. Два сторожа, постоянно охраняющие ее, наполнили баки самохода, я расплатился и подъехал к мастерской Захария.
Старший механик дрых в гамаке, подвешенном между столбами на том месте, где вчера висел сендер, а остальные трое вывалили поглядеть, как чувствует себя самоход. Он чувствовал себя хорошо, слушался руля, мотор не глох… На всякий случай я включил и второй, который врубаю обычно только если надо поднажать, прокрутил на холостых – и с ним порядок.
Солнце еще не поднялось, но было светло. Богдан, сообщив мне напоследок, что в бочонках большое давление и открывать их без специальной приспособы нельзя, отошел к задним дверям гостиницы. Дверь балкона на втором этаже приоткрылась, и наружу осторожно выглянул Миха. А этому что надо, я ж с братьями Ротниками расплатился сполна? Поняв, что его заметили, Миха отодвинулся в глубь комнаты, но продолжал наблюдать за мной.
Мутант его знает, что все это значит. Пожав плечами, я развернул «Зеба», отсалютовал механикам, которые помахали мне в ответ и отправились дрыхнуть. Один из сторожей отпер ворота, я выкатил наружу и утопил газ.
«Зеб» плюнул дымом, закачался на ухабах, разбрызгивая грязь тремя парами колес. В этот миг край солнца показался над горизонтом, и первый теплый луч его отразился от выпуклого стекла в передней стене рубки. Мир вокруг заиграл красками. Вытащив гармошку, я издал длинную переливчатую трель, приветствуя новый день – и повел «Зеба» вперед.
Присев, я осмотрел нижнюю часть бочонка. Трубки с манометрами на крепко пригнанных крышках не внушали доверия. Да и вообще бочонки эти мне совершенно не нравились. Я постучал кулаком по одному, пнул сапогом другой, и внутри гулко плеснулось. Вскрыть бы его по-тихому, чтоб точно узнать, что за груз везу… но если там и правда давление большое, то просто так скручивать винты на крышках нельзя, надо подключать к вентилю шланг с особой манжетой и только потом осторожно открывать клапан, а у меня нет такого шланга.