Пещера многоногов
Шрифт:
И Эдик, и Георг действительно все еще всматривались в темную толщу воды, пытаясь что-то разглядеть. Искрошенные останки врагов?
– Да, - сказал Георг, поднимая голову.
– Это очень интересно.
– Убивать?
– Что? А-а, - усмехнулся Георг.
– Нет, убивать - противно, в этом все-таки есть что-то противоестественное. Я говорю об этих. Это действительно вид, не известный науке. Вы понимаете? До сих пор я узнавал такие вещи из книг, или от других. И вот - увидел сам. Новый, не известный науке вид, - торжествующе повторил он.
– У науки нет пределов...
– сказал Седой.
– Нет пределов, мальчик... Он глубоко вздохнул и сердито закричал: - Куда же это мы идем, черт побери?
– За Инной, - сухо ответил Эдик.
Седой с ужасом понял, что, захваченный зрелищем неравной схватки и поисками выхода из положения, он совсем забыл, что за бортом был не один член экипажа, а двое. Даже трое... И голос Инны давно уже не звучит в рубке.
– Инна!
– позвал он сначала негромко, потом еще раз - в полный голос. Инна, отзовись!
– крикнул он наконец, но ответа не было, и Седой на миг не выдержал, - усталым движением опустил голову на руки.
5
Эдик неотрывно следил за курсом. Сандро все еще томился в барокамере, где автоматика медленно снижала давление воздуха. Седой откинулся в кресле, закрыл ладонью глаза; так было удобнее думать. Раздвигая темную воду, лодка стремилась в том направлении, в котором, как предполагалось, скрылась Инна, а еще раньше - Валерий и те, кто его тащил.
Несколько минут в рубке царило молчание. Затем Георг, окончив настраивать искатель запахов, обернулся к Седому.
– Что могло случиться?
– Все, что угодно, - неохотно ответил командир.
– Ну, конечно. Женщина...
– Она стоит двоих таких, как ты. Она...
Эдик умолк так же неожиданно, как вступил в разговор Седой, кашлянув, сказал:
– Спокойно, Эдик.
– Я-то?
– спросил Эдик.
– Проверили бы лучше связь.
Георг недоверчиво покачал головой.
– Связь все время была.
– Ближняя, с Сандро.
– Ладно, - сказал Седой.
– Проверим на базе.
После паузы Георг промолвил:
– Пора бы ей отыскаться. Что?
– Не успела ускользнуть?
– вслух подумал Седой.
– Нет, - сказал Эдик.
– Я тоже думаю. Просто они ушли слишком далеко. Сколько мы прошли?
– Три мили.
– Ну, вот. Волноваться еще рано.
– Ты сам. Седой, волнуешься больше всех, - объявил Георг.
Седой поморгал и нерешительно усмехнулся. Есть причина волноваться. И не потому лишь, что исчезла Инна - и Валерий, конечно. Не только это.
Волнует и еще что-то. Исчезает способность следить сразу за несколькими работами и за многими людьми. Нет уже той быстроты реакции, которая в течение долгих лет отличала тебя. Многого уже нет... Естественно, что ж поделаешь... И как бы невозможно ну казалось тебе жить без корабля, без неспокойной, но все еще любимой океанической судьбы - не забудь, что есть люди куда моложе - весь твой экипаж, например - и, может быть, просто пора уступить им место?
Отняв ладонь от глаз, он всматривался в темную глубину. Эдик все так же следил за приборами. Георг таращил глаза во тьму, ища хотя бы мгновенный отблеск прожектора. Он был еще малоопытен, и не заметил того, что сразу бросилось в глаза Седому: темнота как-то сгустилась, это была уже не темнота воды, а гораздо более непроницаемая мгла грунта, поглощающего даже ничтожные остатки рассеянного в воде света.
– Мы где-то в ущелье, ребята, - сказал командир, внутренне радуясь тому, что это почти неуловимое изменение освещенности за бортом первым заметил все-таки он.
– Мы точно идем по следу?
– Да, - ответил Георг.
– Запах становится все сильнее.
– Ущелье, или какая-то пещера. Эдик, дай общий свет!
На вершине купола вспыхнул прожектор. Его сложный рефлектор бросал свет во все стороны. Тьма отпрянула, но недалеко: на расстоянии десяти с лишним метров с каждой стороны она осталась, материализовалась, стала твердой и непроницаемой и превратилась в отвесные стены ущелья.
– Странно, - сказал Седой.
– Мы плаваем в этих водах не первый десяток лет, но этого ущелья я что-то не припомню. Неужели они завлекли Инну сюда?
– Он включил микрофон.
– Инна!
– сказал он громко.
– Инна! Если ты лишилась микрофонов, включи прожектор! Води лучом из стороны в сторону, пока мы не сообщим тебе, что видим. Мы вошли в ущелье, Инна. Медленно продвигаемся. Там, где мы, ширина ущелья достигает метров двадцати пяти - двадцати восьми. Ты представляешь, где мы? Отвечай, Инна! Отвечай!
Ответом было молчание - только потрескивание помех доносилось из динамиков. Оно с каждой минутой, с каждым пройденным метром становилось все сильнее, щелчки учащались, так что Георг даже убавил громкость. Только этот треск и был слышен, да еще пульсирующее гудение двигателя снизу.
– Откуда это?
– недоумевающе спросил Георг.
Эдик пожал плечами. Седой проговорил:
– Не знаю, но вряд ли они предвещают что-то хорошее. Эдик, убавь ход до самого малого... Нет, лучше застопори. Запусти ультразвуковой локатор. Что он там рисует?
– Впереди проход; только стены, кажется, сужаются.
– Можем засесть?
– Дальше - пожалуй.
– Да, не исключено... Течение за бортом?
– Приборы регистрируют слабое.
– Что же, - сказал Седой, - вперед. Самый, самый малый...
Лодка почти неощутимо дрогнула и медленно двинулась вперед. Стены исподтишка подступали все ближе, свет озарял их сильнее и начал уже отражаться и слепить глаза, так что мощность прожектора пришлось убавить. Из люка неслышно появился Сандро, негромко спросил: "Инна?". Никто не ответил, только Эдик мотнул головой, указывая куда-то вперед. Сандро сдвинул мохнатые брови, промолчал, уселся в свое кресло и внимательно всмотрелся в медленно проползающие стены. Потом вытянул руку:
– Странный ход. Вам не кажется?