Песенный мастер
Шрифт:
И снова ответил Анссет, хотя вопрос был направлен к Йосифу:
— Я знал, что нам ничего не угрожает. Он вышел из спальни. И я догадался, что это твой приятель — Йосиф.
— Ну да… — несколько неуверенным тоном признала Киарен. Йосиф догадался, что она никогда не упоминала про него Анссету — девушка была удивлена тем, что Анссет про него знает.
По-видимому, Анссет тоже заметил ее колебания.
— Ой, Киарен, не думала же ты, будто бы мне позволят дружить с тобой, пока тебя не проверят? — Казалось, что его это развлекает. — Они все так совестливо работают. И наверняка им известно, где я сейчас нахожусь,
— Они что, подслушивают нас? — перепугалась Киарен.
— У них нет разрешения, — ответил Анссет, — но, наверняка, так. Если не местные, то имперские шпики. Не стоит этим беспокоиться. Они наверняка лишь прослеживают пульс и число человек. Все-таки, какую-то приватность мне позволяют. И я имею право этого требовать.
Голос его излучал покой. Киарен с Йосифом тоже почувствовали себя спокойнее.
Салат был готов. Киарен посыпала его горячими шампиньонами.
— Я не ожидал настоящей пищи, — сказал Анссет.
— Как правило, мы берем пищу из автоматов, — ответила на это Киарен, и в течение всего ужина они говорили о достоинствах, недостатках, расходах и опасностях настоящей еды.
Понятное дело, во дворце Анссет никогда не пробовал машинной пищи — у стола императора свои привилегии.
Йосиф говорил немного и немного ел. Он пытался сам себя убедить, что это по причине усталости. Но глаза его были широко открыты, и внимание его не ослабевало ни на мгновение. Он следил за Киарен и Анссетом, в основанном — на Анссета; он глядел, как ладони мальчика рисуют грациозные линии в воздухе, как его глаза радостно блестят, попробовав блюдо, после остроумной шутки или даже без причины, просто потому, что он радовался текущим мгновением.
Каждое слово Анссета говорило о любви, и молчание Йосифа соответствовало ситуации.
— А ты как считаешь, Йосиф? — обратилась к нему Киарен, и тот сориентировался, что не слушал беседы.
— Прошу прощения, — сказал он. — По-моему, я задремал.
— С широко раскрытыми глазами? — рассмеялась Киарен. Правда, голос у нее был усталым.
Анссет внимательно поглядел на Йосифа. Тот думал, что мальчик пытается ему что-то передать; тот знал, что Йосиф солгал, что он вовсе не дремал.
— Почему бы тебе не пойти спать? — предложил ему Анссет. — Ты же устал.
Йосиф кивнул.
— Пойду.
— Да и я тоже уже лучше пойду, — сказал Анссет. — Все было замечательно. Спасибо.
Он поднялся из-за стола и направился к двери. Киарен провела его, болтая по дороге. Но Йосиф пренебрег требованиями вежливости и вернулся в спальню. Ему не нужно было времени на раздумья. Он знал, что следует сделать. Анссет не был всего лишь случайным знакомым, а самым обычным начальником. Киарен будет приглашать его снова и снова. Потому Йосиф начал снимать одежду с полок и укладывать ее в сумку.
И все же, он был уставшим и потому вскоре уселся на краю кровати, держа края наполненной до половины сумки. Размышляя, а поможет ли это. Сама мысль о том, чтобы покинуть Киарен была для него невыносимой. Но мысль о том, чтобы остаться была еще более страшной.
Ведь я уже так делал, подумал он. Все это уже было, и что хорошего мне это принесло?
Он вспомнил Пиотера, и после того уже не мог попросту подняться, закончить сборы, уйти. Пиотера он любил первой любовью. Именно Пиотер научил Йосифа, робкого мальчика исключительной
Пока не появился Бант. Тот сразу все понял. До Йосифа так и не дошло, что же вызвало перемену. Попросту, в один прекрасный день все было, как и раньше: Бант — далекий приятель, и Пиотер — заслоняющий весь мир. А на следующий день все изменилось. Пиотер сделался чужим, а Бант, который наконец взял Йосифа в постель, полностью заменил его.
Йосифа пугало то, что он смог измениться так быстро, что все его чувства изменились в течение одной ночи. Ему не хотелось думать, будто бы причиной является секс; он воспроизвел ход событий и отметил зародыши перемен уже несколькими месяцами назад, когда Бант принял его на работу в качестве секретаря, и когда они начали обмениваться шуточками в офисе. Теперь Йосиф вспомнил прикосновения, жесты, улыбки; он менялся все время, вот только заметил это спустя какое-то время.
Он не мог вынести своей неверности в отношении к Пиотеру. В течение нескольких недель он пытался удержать их былую связь. Но у него не было ни малейшего шанса. Пиотер не был глупцом, и он страдал все сильнее, по мере того, как все четче становилось понятно, что Йосиф ему уже не принадлежит. И, наконец, Пиотер сказал: «Почему ты не ушел сразу, вместо того, чтобы теперь вот так рвать меня на кусочки?» На сей раз, подумал Йосиф, на сей раз я обязан уйти. Пока я не уничтожил Киарен. Ведь я же не смогу устоять перед этим мальчиком, и, раньше или позднее, случится перемена, если я и дальше буду видеть его.
Очень скоро уже не в сторону Киарен стану я направлять свои мысли и чувства; и даже если этот мальчик никогда не станет моим приятелем, очень скоро он станет для меня навязчивой идеей, как было с Бантом, что с Киарен я уже не выдержу.
Наполовину заполненная сумка лежала у него под ногами. Почему я не ухожу? — спросил сам себя Йосиф. Ну почему я до сих пор здесь торчу? Я знаю, что мне следует сделать, знаю причину, таков уж я есть, и единственный способ, чтобы меня здесь удержать — это все прекратить, а все еще сижу здесь, и до сих пор не уложил вещи, и не ухожу — так почему же?
Ответ стоял в дверях с изумлением на лице.
— Ты что делаешь? — спросила Киарен.
— Собираю вещи, — ответил на это Йосиф, но уже знал, что не уйдет. Он не мог покинуть ни Пиотера, ни Банта по собственной воле; не сможет он покинуть и Киарен. Я не владею собой, дошло до Йосифа. Я предался ей и уже не могу принять решения, чтобы окончательно освободиться.
— Зачем? — спросила Киарен, уже оскорбленная, поскольку не понимала его поведения.
Если я останусь, то уничтожу ее, точно так же, как уничтожил Пиотера.