Песнь Гнева

Кадышева Дарья

Радигост отставил чашку с чаем в сторону и поднялся, сгорбившись под потолком. Он оказался слишком высок для этой комнаты.

— Оставь эту девочку в покое. И никогда о ней не вспоминай, — прогремел он.

Твердолик закрыл глаза. Когда он почувствовал, что Радигост уже больше ничего не скажет, и открыл их, то увидел, что все было так же, как пару минут назад. Самовар дымил и тарахтел, хлопая крышкой, маг сидел за столом, булькая чаем и жуя булочку.

Князь отлип от стены и перебрался к окну.

— Хочешь сказать, — осторожно

произнес он, — что эта дева — героиня?

— Забудьте о ней, Ваша Светлость, — уже привычным голосом ответил Радигост. — Забудьте. Больше вы не причините ей вреда.

Твердолик снова распахнул ставни, чтобы рассеять повисшее молчание. Улицы гудели разговорами и звучали музыкой. Славили победу над Орденом.

— Много ли потерь понесли княжества? — будничным тоном спросил маг.

— Ты был там. Твои слова будут правдивее всех отчетов, что я получил.

— Так точно и не скажешь. Все смешалось. Под самый конец не видно было, где свои, а где чужие. А после боя… Все, кто пал, уже не считались как эльф, человек или илиар. Павшие были едины. Были окрещены защитниками.

— Я слышал. И читал, что там полегла почти половина моего войска.

— У царя Дометриана и владыки Лесов Орэта было не меньше потерь, к слову, — Радигост сделал большой глоток чая.

Твердолик уставился на улицу в окно. Наряженные горожане, пританцовывая под веселое пение гуслей и переливы флейт, плотным потоком шли к площади. Заводились самые разные песни, от героических баллад до откровенной похабщины. Было видно, как у площади разгружают телеги с завернутыми в пеструю бумагу предметами, похожими на дубинки. Говорили, что сегодняшний фейерверк в честь победы над Орденом Аррола будет самым красивым и громким, ведь маги не жалели сил и средств на создание своих шутих.

— Я получил письмо от герцога Ардейнарда, — проговорил Твердолик, отвернувшись от окна. — Он поставил под сомнение наше сотрудничество.

— Все обойдется, княже, — отозвался Радигост, и глаза его заблестели. — Все наладится. В конце концов многие правители совершают ошибки.

Князь вздохнул.

— Ты прав, — проговорил он. — Возможно, мне придется внимать советам других.

— Вы всегда можете обратиться ко мне, Ваша Светлость.

Вдруг Твердолику показалось, что что-то мелькнуло в дверном проеме приоткрытой двери. Как-будто чье-то лицо. Он прищурился, но больше ничего не увидел в темноте за дверью. Легко пожав плечами, он вернулся к окну, рассматривая разодетый народ и слушая бухтение верховного мага.

Есения скрылась за дверью, подобрав юбки, чтобы не шуршали. Она прислушалась, но спустя минуту поняла, что диалог был закончен.

Архип поманил ее обратно под лестницу. Княгиня, вздрогнув, поглядела на дверь и перебежала в укрытие, прошуршав все же тканью платья, но недостаточно, чтобы ее услышали в той комнате. Она зашла под лестницу, ощутив нежный парфюм Архипа.

— О чем они говорили? Ты услышала? — зашептал он.

— О заклинании, о какой-то девочке, потом маг сказал, чтобы Твердолик советовался с ним, — ответила Есения, покосившись на дверь.

— Конечно. Скоро ему не нужен будет его Совет. Скоро ему не будем нужны мы. Достаточно лишь слов мудрого волшебника, который, как водится, никогда плохого не посоветует, — тихо выпалил Архип.

— Но Радигост Кейц вправду один из мудрейших магов на Великой Земле, — возразила Есения.

— Тем опаснее он может быть. Маги — такие же люди, как и мы. И столь же алчны они могут быть. Они же еще хитры и искусны в своих чарах. Мы оглянуться не успеем, как этот старик приберет к рукам княжества.

— Да что ты такое говоришь… — ахнула Есения.

— Ты совсем еще ничего не знаешь о жизни, милая, — Архип подошел к ней вплотную и прижал ладонь к ее щеке. — Наше государство нужно спасать. Твердолик теряет любовь своих людей. Его интрижки с Мивсаэль оказали ему дурную услугу. Так он еще и оставил эльфийку при дворе… Вспомни, кому это понравилось? Да никому, кроме Казимира, который уже давно свой язык засунул в одно место и только и знает, что поддакивать князю!

— Тише, прошу, — Есения обеспокоенно оглянулась на дверь.

— Он там, может быть, любит ее, — фыркнул Архип. — Но из-за этого он рискует потерять доброе отношение своего народа. Это еще одна причина, по которой мы должны что-то предпринять.

— Что ты предлагаешь?

— Хочешь узнать самую главную причину? — Архип наклонился к княгине. — Которая вынуждает меня действовать сильнее других причин, касающихся будущего княжеств.

Есения все еще смотрела на дверь, но в комнате, казалось, их не слышали.

— Какую причину?

— Твердолик мешает нашему счастью. Не делай вид, что не замечаешь этого.

Княгиня быстро глянула на Архипа, затем потупила взор.

— Я знаю, как он стал относится к тебе, — шепнул он, поднимая ее лицо пальцами за подбородок. — Я знаю, что он теперь нежен и ласков, каким он не был все эти годы.

Есения упорно отводила глаза. Пристальный взор Архипа резал и жег ее.

— Он боится, что ты станешь моей.

Есения покачала головой.

— Да, да, — Архип толкнул княгиню и прижал ее к стене. — Но он не ревнует. Он всегда переживал за свою собственность, когда ее грозили отобрать. Вот кто ты для него. Его собственность.

— Ты лжешь, — с усилием выдавила Есения.

Архип прижался носом к ее волосам и вдохнул их запах.

— Зачем ты говоришь это? — промурлыкал он. — Я ведь люблю тебя.

— Ты хочешь устроить заговор.

— Тшшш, — Архип зашикал. Настал его черед озабоченно коситься на дверь. — Милая моя, умная Есения. Ты называешь это так? Хорошо, называй. Только это больше относится к спасению княжеств.

— Так нельзя.

— Можно, — зашептал он ей в губы. — Ты уже переступила черту, княгиня. Мы теперь любовники, и назад пути нет.