Песнь Гнева
Шрифт:
Дометриан взбежал по одному из мостиков, перекинутых через ров, и тщательно осмотрел долину. Он нашел ее совсем недалеко, на холмике, в десятке метров от рва. Она сидела к крепости спиной, положив рядом меч. Ее, похоже, ничуть не смущало присутствие двух тел в лутарийской броне, лежавших поблизости. Но они были повсюду, и деваться от них некуда.
Дометриан побрел к Лете, перейдя на шаг. Он прижал к телу левую руку. Было больно, и он не чувствовал по крайней мере трех пальцев на ней. Нужно было
Оказавшись рядом с дочерью, Дометриан постоял немного, глядя на нее сверху вниз. Затем, выдохнув, он уместился рядом с ней на земле. Вместе они долго смотрели на долину, где кипела работа медиков и солдат.
— Убит? — спросил Дометриан, когда, казалось, прошла целая вечность.
— Убит, — отвечала Лета.
Дометриан прочистил горло и глянул в небо. Оно было уже совсем не страшное, порезанное лучами восходящего солнца.
— Зло ушло, — проговорил он. — Тьма рассеивается.
— Не до конца, — прошептала в ответ Лета, тоже посмотрев наверх. — Тьма никогда не покинет этих островов. Она останется здесь навсегда.
Царь перевел взгляд на ее лицо. У него возникло чувство, что она обладала каким-то знанием, каким не обладали ни он, ни прочие. Что-то такое она видела, и Дометриан понял, что было лучше не спрашивать, что именно.
— Ты не злишься? — вдруг произнесла она.
— За что?
— За то, что я обманула тебя.
— Нет. Но знаю, что должен. Ты подвергла себя опасности.
— И добилась результата.
— Как тебе удалось это провернуть? И почему мои воины заметили тебя только тогда, когда ты сама к ним обратилась?
— Мне помогли. Но я не буду называть их по именам, а то грозная царская кара накроет их с головой.
— Мудрое решение, — заметил Дометриан, поправляя тряпку на раненой руке, служившую бинтами. — Я услышал, что ты, оказывается, спасла мир.
— Кто сказал?
— Радигост.
— Ну, — Лета шмыгнула носом. — Мои заслуги преувеличены. Равно как и заслуги Иарлэйта Девайна, который ткнул в Катэля ножом и обнаружил, что кровушка-то у него течет, а значит, полностью вытечь может и прикончить гада.
— Новости тут расходятся очень быстро, я смотрю.
— Не то слово. Поэтому странно, что ты еще на первой стадии слухов обо мне и не слышал всей правды.
— Так расскажи.
Лета закусила губу и передвинула Анругвин поближе к себе.
— Был способ разрушить заклинание, и, как все думали, только один единственный, — сообщила она. — Но им нельзя было воспользоваться, потому что ведьма мертва. И никто и подумать не мог, что я, прикончив ее случайно, сниму заклинание. Следовательно, второй способ был, и не нужны были все эти пляски с дневником и заклинанием. Надо было просто убить ведьму.
— И как же так вышло, что ее смерть сняла заклинание?
— Она жила все эти годы, не старея и не умирая, потому что была связана с Катэлем. Ее чары соединили их жизни, и какая-то часть передалась ей самой. Но неуязвимой она не была… Это наводит на размышления, знаешь ли. Он ее использовал, мучил, разбил ей сердце… Она могла прочесть заклинание наоборот, и тем самым разрушить его, если следовать первому способу, но и также могла просто совершить самоубийство. Тогда ее чары тоже бы рухнули. Она ведь хотела умереть.
— Что ей мешало?
— Она любила его. Так сильно, насколько это вообще возможно. Она не то что его смерти — любого малейшего вреда, который возможно было ему причинить, хотела избежать. Вот почему она жила до сих пор. Она оставила его, когда пришли эльфы и заключили его в темницу. Но она продолжала его любить. Тем самым обеспечивала ему бессмертие и неуязвимость. И я думаю, он это знал.
— Разве он не заметил, что заклинание было снято?
— Нет. Вероятнее всего их связь не ощущалась ими, как это часто бывает при похожих чарах.
— Почему никто не понял, что так можно разрушить заклинание? Оплот корпел над ним немало времени.
— Вероятно, никто не смог правильно или до конца перевести формулу заклинания. Мне кажется, ответ все-таки был в ней. Скрытый за словами заклинания.
Дометриан, задавший все вопросы, которые его интересовали, выпрямил ноги. Хотелось прилечь, но высокородное положение не позволяло. Он и так сидел неподобающе. Лета заметила его метания.
— Растянись же ты во весь рост, Archas, — тепло проговорила она. — Сегодня можно.
— Пожалуй, не стоит, — покачал головой Дометриан, усаживаясь ровно. Он почувствовал, что кровь снова стала сочиться из раны на руке. — Так, а что сказал тебе верховный маг Радигост?
— Он сказал мне, что моя помощь в снятии заклятия будет увековечена в истории и их книгах, — бросила она, косясь на Дометриана. — Здорово, да?
— Это хорошо. Это действительно хорошо, — мотнул головой Дометриан. — Теперь Твердолик не сможет причинить тебе вреда. Никто не одобрит такого поступка по отношению к царскому отпрыску и спасительнице мира по совместительству.
Лета улыбнулась, чем приятно удивила Дометриана.
— Слишком громко сказано. Слишком, — пробормотала она. — Я ведь просто спасала себя, потому что вопли банши угрожали моей жизни. Только всего. Я просто выполняла условия сделки, спасающей меня и Марка от виселицы после той драки в таверне. Которой могло и не быть, если бы не моя ненависть к людям. Всего этого могло не быть…
Она осеклась и отвернулась, пряча лицо. Дометриан поднял здоровую руку, но остановился, не решаясь коснуться ее плеча.