Песнь Гнева
Шрифт:
— Они хоть рады твоим успехам?
— Конечно. Они… Они просто не любят проявлять свои чувства, — Иветта растянула губы в перекошенной улыбке. — Они всегда настаивали на том, чтобы я занималась магией. Говорили, что мой дар нужно развивать.
Марк понимающе кивнул.
— Поэтому школа магии и Сапфировый Оплот, а твои желания они у домового в бороде видали, — сказал он.
— Нет, все не так, — поспешила возразить Ивета. — Мне нравится то, чем я занимаюсь. Весь этот мир соткан из магии. И когда ты можешь подчинить себе это… Самое приятное в жизни ощущение. Власть. Могущество. Даже несмотря на то,
— Или уничтожить.
— Я говорю о высшей магии, в ней нет зла. В отличие от темной магии. К которой мне скоро предстоит прибегнуть.
— А правда, что у вас существует какой-то запрет на отношения? — спросил вдруг Марк. — Ну, на любовь и все такое.
Иветта опустила взгляд вниз.
— На браки. Случайные связи не возбраняются, но их тоже рекомендуется избегать, — ответила она.
Марк внимательно вглядывался в ее лицо и гадал, почему его вопрос будто бы застал ее врасплох и почему она отводила глаза от него.
Они были наедине впервые. В холодной, пропитанной запахами вина и табака комнате не самого лучшего (что бы там Марк ни думал) трактира, в тишине, готовой вот-вот разорваться от любого звука. Они никогда не говорили с глазу на глаз, всегда был кто-то третий, кто перетягивал одеяло на себя, кто не давал Марку изучить темноволосую магичку. А в ней было много чего, что требовало его внимания.
Например то, что он ей нравился. Марк увидел это по румянцу, застилавшему ее щеки, по огоньку, мерцающему в темно-карих глазах. А он, в свою очередь, думал о ней, видел в своих ночных фантазиях, во снах, наполненных ее звонким голосом и терпким ароматом духов. Она была года на три старше Леты, однако это совершенно не ощущалось. Ее невинность прям-таки выпирала из всего, что она делала. Она была умна, рассудительна, экзотично красива, но жалась и отворачивалась, как испуганный подросток.
Бедная девочка, должно быть, ничего в своей жизни не видела, кроме заклинаний и книг.
Тишина стала нестерпимой.
— Я подожду, — сказал Марк. — Пока ты достанешь все необходимое для твоего заклинания.
Сказал слишком громко. Так, что на ее лице появилось недоумение. Смутился сам.
— Если тебе будет нужна моя помощь, только скажи, — его голос дрогнул, и он поспешил скрыть это кашлем.
— Ладно, — отозвалась Иветта и встала изо стола. — Мне пора. Надо уже идти в Обитель.
— Да, конечно, — дежурным тоном ответил Марк и поднялся тоже. — Ты не переставай повторять тот фокус с кинжалом и картой. Быть может, из этого что-то выйдет.
— Быть может.
Он проводил ее до двери, неуклюже махнул рукой, когда она обернулась, чтобы попрощаться.
Всю оставшуюся ночь он чувствовал себя страшным идиотом.
Вскоре Иветта вернулась в Васильковую Обитель, сотрясаясь от холода. Она вошла в холл, оставляя на темном полу мокрые следы. Два мага чуть младше нее тихо беседовали возле колонны. Когда Иветта поравнялась с ними, они с удивлением посмотрели на нее. Магичка задрала подбородок повыше и встряхнула свою накидку, разбрызгивая дождевые капли. Она не воспользовалась защитным заклинанием, ведь только дождь был способен сейчас охладить ее чувства.
Иветта направилась в свою комнату быстрыми шагами. Час был уже поздний, и она мало с кем сталкивалась в темных коридорах Обители. На ходу она думала, что ей потребуется для заклинания и что она сумеет унести, чтобы пропажу не заметили. Еще немалая важность состояла в том, чтобы самой остаться незамеченной. Каждый раз, встречая кого-то, она замирала, опасаясь расспросов. Но в основном это были ее ровесники, бредущие в свои спальни после работы в библиотеке, и еще плутавшие в запутанных ходах здания новички.
Иветта отперла дверь своей комнаты, с которой ей пришлось немного повозиться. Дрожащие холодные пальцы никак не могли вставить ключ в замок, промахиваясь мимо щели. Ей не терпелось поскорее скинуть мокрую одежду и переодеться в сухое. Она вошла и также заперлась на ключ. Простояв лицом к двери некоторое время, она скинула накидку и повернулась. И потеряла дар речи.
— Уж не думала, что ты настолько осмелеешь.
Золотистые волосы Диты были уложены в строгий пучок, перетянутый сеточкой с украшавшими ее мелкими жемчужинами. Она стояла у новенького комода, который Иветта не так давно приобрела на рынке Тиссофа, одетая в длинное платье темно-лазурного оттенка с открытыми рукавами. На плечах у нее покоилась серебристо-серая шаль. Вид у нее был слишком нарядный для обычного вечера.
Она обернулась к Иветте с глазами, полными гнева. Юная магичка застыла, не зная, что сказать.
— Где ты была? — спросила Дита. — Ты нарушила комендантский час.
— Простите.
— Простите? Адепткам Оплота запрещено покидать Обитель ночью. Особенно это касается тебя.
— Дита, я…
Она подняла ладонь, заставив ее замолкнуть.
— Меня не интересуют твои оправдания, потому что они лживы, как все обещания, что ты давала мне, — сказала Дита. — Как и твои клятвы, что ты приносила Оплоту, вступив в него.
Она отошла от комода, впиваясь в Иветту глазами. Медальон подрагивал у нее на шее, выбрасывая маленькие искорки.
— Камни-порталы, — произнесла наставница, сморщив нос. — Магия связи… Что ты искала в месте, в которое ты не должна была входить, среди этих старых книг?
Иветта опустила взгляд. Она даже не думала о том, как Дита узнала о ее поступке. Она укоряла себя за то, что забыла, какими силами обладает ее наставница.
— Если ты солжешь мне, я узнаю, — предупредила женщина. — Если расскажешь лишь часть, что-то утаив, — я узнаю. Поэтому выкладывай все.
Иветта молчала, не в силах оторвать глаза от пола.
— У тебя и прочих учеников нет доступа в закрытый сектор, и это неспроста. Это все для того, чтобы оградить ваши неокрепшие и зеленые умы от знаний, которые вам еще не подвластны и которых вы недостойны. Только у единиц есть привилегия обладать ими, и ты могла в скором времени стать одной из них. А теперь…
Иветта закрыла глаза.
— Ты позоришь себя, меня и своих родителей, — сказала Дита, намеренно не закончив предыдущей фразы. — Своим проступком ты подвергла себя риску быть изгнанной из нашего общества. Навсегда. Это общество, закрытое и просвещенное братство, было к тебе благосклонно. И я была добра к тебе. А ты так мне отплатила.