Песнь койота. Дилогия
Шрифт:
Парень и девушка с младенцем на руках сидели на берегу. Они тоже были очарованы сиянием волшебного озера.
Найрад каким-то образом знал, что каждый видел в водоеме что-то своё. Лица пары светились гипнотическим счастьем. Они заворожено смотрели на водную гладь, забыв о ребёнке, и не заметили, как ребенок выскользнул из рук матери и плюхнулся в воду. Найрад кричал им и махал руками, но они не слышали. Тогда он прыгнул в ледяную воду и поплыл…
Его разбудил звук шагов. Открыв
— Руку давай! — велел мальчишка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Найрад протянул ладонь, скривившись от боли. Раны на спине отзывались на малейшее движение. Леви не обратил внимания на мученическое выражение лица и с энтузиазмом подбирал ключ к замку из объёмной связки.
— Слушай! Отец не вернулся из города, а значит заночует в гостинице, — сообщил он заговорщическим тоном.
— И что? — спросил Найрад зевая.
Его меньше всего интересовал чей-то там отец. Он злился, что ему не дали поспать. Во сне не было боли. Перед глазами стояла пещера с подземным озером. Сердце билось учащённо.
— У меня есть ключи от всех дверей в усадьбе! — воскликнул Леви, удивляясь несообразительности приятеля.
— И?
— Проберёмся в подземелье!
Наверное, на лице Найрада не отразилось энтузиазма.
— В чём дело? — спросил ребёнок подбоченившись, — неужели струсил?
Найрад мысленно прикинул, что, скорее всего, после того, что он увидит в подземелье, ему не останется ничего другого, как придушить отца мальчика собственными руками, не дожидаясь оборотня. Или хуже того Леви заманит его в подземелье и запытает до смерти, дьявольски хохоча. Хотя в последнее верилось слабо, но кто знает? Ведь птах же предупреждал, что не надо туда ходить.
Найрад понимал, что в идеале не должен вмешиваться в другие события. Но правда была в том, что его не спросили, хочет ли он отправиться в круиз во времени. Проводник скрывал от него все как от несмышлёного ребёнка, отмахиваясь вечной отговоркой: «придёт время — узнаешь». Найрад подумал, что "в идеале" — это не про него. Так что, он уж как-нибудь сам разберётся, без советов этой тупоголовой птицы.
— А не поймают? — зевнув поинтересовался оборотень, почувствовав тягу к приключениям.
— Надеюсь, что нет, — лукаво улыбнулся мальчишка.
— Тебе ничего не будет, а мне знатно влетит.
— Вовсе нет.
— Почему?
— На совершеннолетие отец даровал мне любого невольника на выбор. Он сказал, я смогу делать с ним всё, что захочу. Если поймают — выберу тебя, тогда он не сможет ничего тебе сделать.
— Уверен?
— Старик держит слово.
«Старик-то, может, и держит», — подумал Найрад, а вот насчёт сына он не был так уверен.
— Тогда вперёд! — воскликнул он к великой радости ребёнка.
— Надевай! — Леви швырнул ему свёрток, в котором оказалась чёрная рубаха и нашейный платок. Сам он уже повязал маску на лицо, — так нас сложнее заметить, — пояснил мальчишка.
«И лучники из охраны с чистой совестью смогут нас продырявить, так как примут за налётчиков», — подумал оборотень, но ничего не сказал.
Леви задул светильник и на цыпочках вышел во двор.
Снаружи было темно и душно. Найрад никак не мог привыкнуть к жаре, которая не спадала даже в тёмное время суток.
Пригибаясь как воры, они перебегали от строения к строению. Боковым зрением Найрад заметил приближающиеся чёрные пятна и дёрнул Леви за рукав.
— Не обращай внимания, это псы, — отмахнулся тот, — валят воров и стерегут до утра.
Такое объяснение совсем не успокоило Найрада. Собаки тем временем приближались, теперь он отчётливо видел их силуэты.
— Лакрица, — вполголоса сказал Леви, и псы, чьи глаза поблескивали, как неяркие фонарики, отступили.
— Слово, которое отменяет любую команду, — пояснил мальчик. — Вообще, я не должен его знать, но чего только не расскажут, если правильно спрашивать.
До хозяйского особняка добрались без приключений.
Затея с походом в подземелье с каждой секундой нравилась Найраду всё меньше. Он пытался понять, зачем ввязался в чужие дела минувших лет, но отступать было поздно. Может, мальчик рассказал про подаренную душу вовсе не для того, чтобы его успокоить, а для того, чтобы новый знакомый был сговорчивей? Игги был его единственным другом, которого мальчику не хотелось терять, а манипулировать людьми чертёнок умел.
Они крадучись обошли дом. Во дворе не было ни души.
— Проберёмся через окно прачечной. Подсади-ка! — попросил Леви, указывая наверх.
Найрад разглядел маленькое вентиляционное окно над головой и поднял ребенка.
Раны на спине, что немного успокоились после целебной мази, снова разошлись и заныли. Рассечённые места горели от прикосновений потной рубахи.
Леви подтянулся и ловко нырнул в окошко, будто занимался этим всю жизнь. Найраду потребовалось больше усилий, чтобы протиснуться сквозь небольшое отверстие.
Внутри было влажно и пахло щелочью. Мальчик зажёг светильник и по-хозяйски огляделся: вокруг были только корыта с водой и мокрое белье на веревках. Он приложил ухо к двери, прислушиваясь.
В коридоре было тихо. Для верности Леви выглянул наружу. Никого.
Приложив палец ко рту, мальчик прокрался в коридор. Для маленького бесёнка это была всего лишь очередная забава. Чего ему бояться в собственном имении? Для невольника всё было иначе, остаться незамеченным — это вопрос жизни и смерти.
Найрад крался по спящему особняку и думал о том, почему всё известные садисты двадцатого века предпочитали мучить своих жертв по ночам, и что будет, если они застанут палача за работой.