Песнь крови
Шрифт:
– Он намеревался все же казнить пленных, – сказал Ваэлин. Он вспомнил Норту после возвращения из Мартише, усталость и отчаяние в его глазах, когда он пил, чтобы приглушить боль в сердце. «Мы им всем принесем Веру, этим ублюдкам-отрицателям».
– Ага, – Дентос вздохнул. – Норта сказал ему, что так нельзя. Что это противоречит королевскому слову. Владыка битв расхохотался и сказал, что в королевском послании ничего не говорится о том, как лучше обойтись с пленными мерзавцами-отрицателями. Сказал Норте, чтобы он убирался прочь, а не то он отошлет его Вовне вслед за папашей-изменником
Ваэлин зажмурился и заставил себя спросить:
– Сильно ли ранен владыка битв?
– Ну-у… – протянул Дентос. – Задницу ему отныне придется вытирать левой рукой.
– О Вера! – выдохнул Каэнис.
– Вот жопа! – сказал Баркус.
– Почему он его не прикончил? – спросил Ваэлин.
– Ну, так я его остановил, чо, – сказал Дентос. – Сумел заблокировать его второй удар. Уж как я его умолял, как уговаривал отдать меч! Он меня, по-моему, даже не слышал. Норта просто был не в своем уме, я это по глазам его видел, он был как взбесившийся пес, так и норовил добраться до владыки битв. Этот засранец упал на колени и только смотрел на обрубок, где была рука, и как оттуда кровь хлещет. А мы с Нортой сцепились.
Дентос потер синяк на скуле.
– Он меня одолел. Владыке битв свезло: его стража зашла поглядеть, что тут за шум. Двоих Норта убил, остальных ранил. Сбежались еще. Он убил еще парочку и бросился к своему коню. Сумел проскакать через весь лагерь: в конце концов, кто бы мог подумать, что этот брат только что отрубил руку владыке битв? Ну и я под шумок смылся. Подумал, что, когда пыль уляжется, тут и мне несдобровать. Пару дней прятался по лесам, потом рванул в крепость. По дороге слышал слухи о безумном брате, и что теперь его половина королевской стражи разыскивает. Говорят, в последний раз его видели, когда он ехал на запад.
– То есть на самом деле он может направляться куда угодно, – сказал Баркус. – Им его нипочем не поймать.
– Плохо дело, брат, – сказал принц Мальций Ваэлину. Лицо у него посуровело. – Орден, конечно, защищает своих братьев до последнего, но это…
Он покачал головой.
– У короля не будет выхода, придется вынести смертный приговор.
– Тогда будем надеяться, что наш брат сумеет быстро найти путь в более безопасные земли, – сказал Каэнис. – Он, пожалуй, лучший наездник во всем ордене, и в глуши выживать умеет превосходно. Королевской страже не так-то просто будет его поймать.
– Королевская стража и не будет его ловить, – сказал Ваэлин. Он подошел к столу, на котором лежал его меч, проворно пристегнул его к перевязи, подтянул ремни и накинул на плечи плащ. Он чувствовал, что Шерин следит за ним, но не смог заставить себя посмотреть на нее. – Брат Каэнис, полк остается на тебя. Отправишь гонца к аспекту Арлину, сообщишь ему, что я отправляюсь в погоню за братом Нортой, дабы привести его на суд. Полк остается здесь, ждать королевского приказа.
– Ты едешь за ним? – Баркус был ошеломлен. – Но ты же слышал, что сказал принц. Если ты его привезешь, его повесят. А он наш брат…
– Он укрывается от королевского правосудия и бесчестит наш орден. И не думаю, что он даст мне шанс его привезти.
Ваэлин заставил себя посмотреть на Шерин, попытался придумать, что сказать на прощание, но не нашел слов. Глаза у нее блестели, он видел, что она вот-вот разрыдается. «Прости меня», – хотел сказать Ваэлин, но не смог: слишком тяжек был груз того, что ему предстояло сделать.
– А с чего ты взял, что вообще сумеешь его выследить? – осведомился Баркус. – Он и верхом ездит куда лучше твоего, и в глуши прятаться умеет лучше.
«У него нет песни крови, которая укажет путь». Песнь зазвучала, как только Дентос начал свой рассказ – ровная, монотонная мелодия, делающаяся громче всякий раз, как мысли Ваэлина обращались к северу.
– Я его отыщу.
Он повернулся, отвесил поклон принцу Мальцию.
– С вашего дозволения, ваше высочество.
– Вы что, поедете один? – спросил принц.
– Боюсь, я буду вынужден на этом настаивать.
Он по очереди посмотрел на братьев. Баркус зол, Каэнис растерян, Дентос опечален. Простят ли они его хоть когда-нибудь?
– Солдат берегите, – сказал он и вышел из комнаты.
Глава седьмая
Ренфаэльский город Кардурин был выстроен на одном из подножий северных гор. Неспешным шагом подъезжая к его стенам, Ваэлин был ошеломлен тем, как сложно устроен этот город. Каждая мощеная улица вилась наверх все более тесными и крутыми поворотами. По обе стороны вздымались высокие, прямоугольные дома из песчаника под черепичными крышами. Город представлял собой единое взаимосвязанное целое, каждый квартал соединялся с другими пешеходными галереями, высокие арки изящно выгибались меж стен. Казалось, будто Ваэлин видит перед собой лес из камня.
Копейщик у ворот встретил его почтительным кивком и взмахом руки велел проезжать. В Ренфаэле всегда чтили орден, и это почтение ничуть не умалилось за время Объединительных войн, во время которых аспекты встали на сторону короля. Прохожие на улицах за воротами бросили на Ваэлина несколько любопытных взглядов, но никто не пялился на него и никто его не признал, чего все время приходилось опасаться, когда он ходил по улицам Варинсхолда.
Плюя он оставил в конюшне у ворот. Конюх объяснил ему, как пройти в миссию Шестого ордена.
– Карабкаться придется высоконько, брат, – сказал конюх, взяв Плюя под уздцы и потянувшись погладить коня по морде.
– Не надо!
Ваэлин отвел его руку, и зубы Плюя клацнули в воздухе.
– Конь норовистый, а мы за эти две недели проделали немалый путь.
– А-а! – конюх слегка отступил и усмехнулся. – Вы небось единственный, кто с ним справляется?
– Да нет, он и меня кусает.
Здание миссии Шестого ордена находилось почти у самой верхней точки города. Конюх не преувеличивал: карабкаться действительно пришлось высоко, и натруженные ноги Ваэлина заметно ныли к тому времени, как он позвонил в колокольчик, подвешенный у дверей. Брат, отворивший дверь, был широкоплеч и бородат. Он уставился на Ваэлина пронзительным взглядом голубых глаз из-под лохматых бровей.