Песнь крови
Шрифт:
– Братья… – начал он, запнулся и умолк. – Я…
Он еще некоторое время пытался что-то сказать, и наконец Ваэлин взял его за руку.
– Мы все понимаем, Каэнис. Скоро увидимся. Мы все скоро увидимся.
Они встали, все пятеро, и взялись за руки. Дентос, Баркус, Норта, Ваэлин и Каэнис. Ваэлин вспомнил, какими они все были в детстве. Баркус – неуклюжий и толстый. Каэнис – тощий и робкий. Дентос – шумный и болтливый. Норта – угрюмый и обидчивый. Теперь он видел лишь тени тех мальчишек: перед ним стояли подтянутые молодые люди с суровыми лицами. Они были сильны. Они умели убивать. Они стали такими, какими сделал их орден. «Что-то кончается, – осознал Ваэлин. – Выживем мы или умрем, а отныне что-то
– Путь был долгий, – сказал Баркус. – Никогда не думал, что сумею забраться так далеко. Мне бы это и не удалось, если бы не вы, ребята.
– Я бы ни за что не согласился что-то изменить, – сказал Дентос. – Я каждый день благодарю Веру за то, что попал в орден.
Лицо у Норты было напряженное, брови нахмурены: он старался совладать со своим страхом. Ваэлин думал, что он ничего не скажет, но спустя какое-то время Норта выдавил:
– Надеюсь… надеюсь, вы все выдержите испытание.
– Выдержим, выдержим! – Ваэлин пожал руки всем по очереди. – Как и всегда. Сражайтесь на совесть, братья!
– Низа! – окликнул мастер Соллис, по-прежнему стоя на пороге. В его голосе звучало нетерпение, Ваэлин удивился, как он вообще разрешил им задержаться. – Идем!
Ваэлин обнаружил, что сидеть и ждать, пока узнаешь, живы твои друзья или нет, это такая пытка, по сравнению с которой корень джоффрила – все равно что чай с лимоном. Мастер Соллис вызывал его братьев одного за другим, затем следовало короткое ожидание, после чего толпа взрывалась торжествующими воплями, которые звучали то громче, то тише, в зависимости от хода сражения. Через некоторое время Ваэлин обнаружил, что может определить по реакции толпы если не победителя, то хотя бы то, как проходит бой. Некоторые бои завершались быстро, буквально в секунды. Например, сражение Каэниса было очень коротким. Но Ваэлин так и не решил, хорошо это или плохо. Другие бои длились дольше. Баркус и Норта оба сражались в течение нескольких минут.
Последним перед Ваэлином вызывали Дентоса. Дентос вымученно улыбнулся, стиснул рукоять меча и вышел из комнаты следом за мастером Соллисом, не оглядываясь назад. Судя по реву толпы, его бой был весьма зрелищным: хриплые вопли сменялись гробовым молчанием, которое взрывалось аплодисментами, и так несколько раз подряд. Когда по комнате в последний раз прокатилась волна рева, Ваэлин обнаружил, что не может определить, выжил Дентос или погиб.
«Удачи тебе, брат! – думал он, оставшись теперь один в комнате. – Быть может, скоро и я присоединюсь к тебе». Рука уже ныла от того, что он все время стискивал кожаную рукоять меча так, что костяшки побелели. «Неужели мне наконец-то сделалось страшно? – спросил он себя. – Или это просто волнение перед публичным выступлением?»
– Сорна! – В дверях стоял мастер Соллис, он смотрел в глаза Ваэлину так пристально, как никогда прежде. – Пора!
Коридор, ведущий на арену, показался очень длинным, куда длиннее, чем он мог вообразить. Пока он шел по коридору, время играло свои шутки: Ваэлин все никак не мог понять, сколько прошло, минута или час. И все это время рев толпы звучал громче и громче, пока, наконец, Ваэлин не ступил на песок арены и шум не окатил его с головой.
Толпа смотрела на него со всех сторон, с восходящих рядов сидений. Тут было не меньше десяти тысяч человек. Ваэлин никак не мог выделить отдельные лица: все они сливались в бурлящую, жестикулирующую массу. Никто из зрителей, похоже, не обращал внимания на дождь, а между тем дождь хлестал по-прежнему, и вдобавок дул сильный ветер. На песке виднелась кровь – песок разровняли граблями, чтобы кровь не собиралась в лужи, и вдобавок дождь ее размыл, но все равно багровые пятна резко выделялись на зеленовато-желтом фоне арены. Ваэлина ждали трое людей, у каждого в руках был меч азраэльского образца.
– Двое убийц и насильник, – сказал ему мастер Соллис. Ваэлину показалось, что голос у него дрожит, но он решил, что это, должно быть, из-за шума толпы. – Все они заслуживают смерти. Не щади их. Обрати внимание на высокого – он, похоже, умеет держать оружие.
Ваэлин нашел взглядом самого высокого из троих, статного человека лет тридцати пяти, с коротко стриженными волосами и неплохой от природы стойкой: ноги на ширине плеч, меч слегка опущен. «Обученный», – понял Ваэлин.
– Солдат?
– Солдат или целитель, а все равно убийца.
Соллис на долю секунды умолк.
– Удачи тебе, брат.
– Спасибо, мастер.
Он обнажил меч, отдал ножны мастеру Соллису и зашагал вперед, на арену. При его появлении толпа завопила вдвое громче, он даже разбирал отдельные выкрики: «Сорна!.. Убийца Ястребов!.. Убей их, парень!..»
Он остановился примерно в десяти футах от тех троих, смерил взглядом каждого по очереди. Рев толпы утих, все застыли в ожидании. «Двое убийц и насильник…» Они были совсем не похожи на преступников. Тот, что слева, был просто испуганный небритый дядька, который сжимал меч в трясущейся руке, в то время как сверху хлестал дождь, а десять тысяч душ ждали его смерти. «Насильник», – решил Ваэлин. Тот, что справа, был покрепче и боялся меньше. Он то и дело переступал с ноги на ногу, смотрел на Ваэлина из-под насупленных бровей и крутил мечом, рассыпая брызги с клинка. Он что-то сказал, с губ у него брызнула дождевая вода: то ли выругался, то ли бросил вызов, но Ваэлин ничего не расслышал за дождем и ветром. «Убийца». Третий, солдат, не проявлял страха и не испытывал потребности размахивать мечом или выражать агрессию словесно. Он просто ждал, не сводя глаз с противника, все в той же стойке опытного фехтовальщика, столь хорошо известной Ваэлину. «Убивать он, несомненно, умеет. Но убийца ли он?»
Человек справа атаковал первым, как и рассчитывал Ваэлин. Он сделал выпад, который не составило труда отбить. Ваэлин использовал инерцию удара, чтобы направить свой меч ему в шею. Однако коренастый оказался проворен: он увернулся, и меч всего лишь рассек ему щеку. Человек слева попытался было воспользоваться тем, что противник отвлекся, с криком бросился на Ваэлина, задрав меч выше головы, и рубанул, целясь в плечо. Ваэлин развернулся, меч промахнулся не более чем на дюйм и врезался в песок. Острие меча Ваэлина вонзилось небритому под подбородок, прошло сквозь язык и кость и достало до мозга. Ваэлин быстро выдернул клинок и сделал шаг назад, зная, что теперь атакует солдат.
Его выпад был быстрым и умелым: удар в грудь, который должен был убить Ваэлина. Юноша поймал клинок на меч, и острие ушло вверх, оставив грудь солдата открытой. Ответный удар Ваэлина был стремительным, таким стремительным, что никто из его братьев отпарировать бы не сумел, но высокий отразил его без особого труда. И отступил назад, слегка пригнувшись, опустив меч к земле. Он не сводил глаз с Ваэлина.
Коренастый пытался зажать ладонью разрубленную щеку, шатаясь и бестолково размахивая мечом. Его окровавленные губы осыпали Ваэлина бранью, которой тот все равно не слышал.
Ваэлин сделал ложный выпад в сторону высокого, рубанул по ногам, чтобы заставить его отступить, потом атаковал коренастого таким быстрым движением, что защититься бы тот никак не успел, перекатился, уходя от бестолкового взмаха, и нанес смертельный удар в спину. Острие меча пронзило коренастому сердце и вышло из груди. Ваэлин уперся ногой в спину умирающему и выдернул из него клинок – как раз вовремя, чтобы успеть пригнуться, уворачиваясь от нового удара высокого. Ему показалось, будто он увидел, как клинок разрубил на лету дождевую каплю.