Песнь крови
Шрифт:
Бес присел на корточки у Кох-Ренна, изучая.
— Твой сородич? — осведомился генерал, соображавший быстрее прочих.
— В некотором роде.
Бес задумался, затем хмыкнул:
— Играем грязно, так, Шай Хи?.. Ну так и мы сыграем в эту же игру. Парни, слушайте сюда: у меня идея!
Ровно в полночь за окном лаборатории Жерка вспыхнуло. Крепчайшее стекло разлетелось в мелкий дребезг, осыпав Скалу крошевом. В ночь понеслись вопли, рев, стоны. В окне показался человек, похожий на мастер-наездника Жерка, сражающийся с огромной
Прошла минута, вторая, третья. Из ворот цитадели выскочили двое потрепанных мужчин, волоча сомлевшую женщину. Когда подбежали к краю площади, мужчина пониже ростом споткнулся и выпустил женщину, чтоб удержать равновесие. С той свалилась шаль, укрывавшая голову.
— Черт тебя раздери! — выдохнул Чаз злобно. — Осторожней! Если они выяснят, что девка еще с нами, мы точно без Ездока не справимся!
Пока Святоша бормотал шепотом извинения, Чаз снова укутал женщину. Затем оба заспешили, сворачивая и ныряя в проулки, и, пропетляв изрядно, явились к усадьбе Прокопия Приска. Генерал настоял: пусть его дом выберут новым укрытием! Хотел быть в центре событий. Да и разве не сам Защитник обезопасил его дом от колдовских прощупываний? Разве не лучшее это место выставить приманку и подождать, пока лев не прельстится ею?
Само собой, бегство не осталось незамеченным. Чаз уловил пару раз зыбкую тень позади — и ухмыльнулся, счастливый.
Во все времена, эпохи и погоды, в любое время дня и ночи люди спешили и в цитадель, и из нее — бурная жизнь Шасессеры не прекращалась ни на миг. Каретой больше, каретой меньше — кто их считает?
Через двадцать минут после бегства варвара со Святошей из ворот выехала карета с занавешенными окнами. Внутри находились Тяп, Прокопий и стопка доносов от сержанта охраны — мелочь вроде налета на саму цитадель не могла отвлечь доблестного служаку от сбора предписанных бумаг.
Карета покатилась быстро и прибыла к задним воротам генеральской усадьбы задолго до прибытия пеших беглецов. Генерал с Тяпом поднялись в затемненный кабинет проверить, наблюдают ли за домом.
Чаз со Святошей вломились, пыхтя, бросили ношу на пол. Бес тут же принял прежнее обличье и свалился, жалобно прося еды.
— Они тут? — спросил варвар.
— Двое нищих, — ответил генерал. — Один побежал доносить, второй остался.
— Нужно выскочить незаметно и проследить за ним, пусть к папочке приведет! — рыкнул Чаз.
Тяп, пытающийся в темноте кормить беса с ложечки, заметил:
— Мы уже знаем, где искать папочку.
— Это как? Откуда?
— Из принесенных сержантом доносов. Пока вы, парни, от безделья изнывали, я их читал. В этой куче навоза нашлось не одно жемчужное зерно. А пока вы ноги стирали, водя по закоулкам хвост, генерал обратился к кое-кому из старых знакомых. Когда нас захотят взять, знакомцы генерала ударят по укрытию Шай Хи, заберут Вара, Шпата, девицу и их охрану. А потом подождут Шай Хи — если ему повезет и отсюда сумеет выбраться.
Чаз фыркнул — весьма красноречиво фыркнул, насыщенно, с сарказмом и цинизмом:
— Отличный план, нечего сказать! А кто его тут брать будет, когда мы сидим сиднем и ждем? Вы рассчитываете, что Ездок околачивается поблизости, готовый всех нас вытащить и разбить чародейство Шай Хи?
В ответ Святоша пространно и свирепо процитировал Писание, изрыгнув нечто загадочное, подобающе запутанное, грозящее огнем с небес и божьими карами. И присовокупил: «Именно. Все в порядке: сейчас колдун как крыса между парой крысодавов. Мы его высокомерие наглое ему же в глотку вобьем!»
Скорее всего, слова «вобьем в глотку» пришли на ум из-за странных звуков, издаваемых бесом, — Тяп слишком быстро совал тому в рот ложку за ложкой варева. Но Су-Ча, извернувшись, проглотил-таки напиханное, отдышался и объявил: «Я готов!»
И началась охота на живца.
30
Тревога сработала, когда небо на востоке уже посветлело. Команда вскочила, заметалась, схватилась за оружие. Крики, лязг, паника — боевой дух и так был не на высоте. Новости его не улучшили.
Перед кораблем явился тип с поднятыми руками, вопящий во весь голос, с просьбой по нему не стрелять, потому что свой и принес важное известие, а если ему позволят пройти, то он это известие сообщит.
Типа пропустили — не из-за пронзительных криков и уверений, а потому, что кое-кто из команды протер заспанные глаза и узнал сообщника. Впущенный немедленно затараторил на кликающем, щелкающем языке, уже Ездоку знакомом, но по-прежнему непонятном. Типа слушали, мрачнея. Выслушав, заохали и зачертыхались.
Сонный авиатор высунулся из гондолы и пробурчал на языке, Ездоку понятном:
— Чего разорались?
— Наш небесный господин желает, чтоб гостей погрузили на лодку и отправили назад в город — немедленно!
Озадаченный Ездок наблюдал за суетой и сборами и пытался сообразить. Когда на палубу вывели «гостей», вдруг понял: снова у Шай Хи не вышло в городе, кто-то из его, Ездока, команды выжил — и сыграл в ответ. На силу ответил хитростью.
Карацину привезли сюда, будто нашалившее дитя, убежавшее из дому и наконец найденное. Содержали без особой строгости и охраны. А вот уводили уже связанной, увешанной всем серебром, какое смогли достать. Карацина не противилась, шла молча, понимая — сопротивляться бесполезно. Пока хозяина нет, никто от унижения не избавит.
Ездок позволил себе улыбнуться. Непонятно как, но Су-Ча убедил колдуна: Карацина вполне может быть неким проворным, смышленым бесом, умеющим менять обличья.
Пленников вывели из пещеры, а Ездок тем временем подготовил почву для бегства — слегка запутал оставшихся в пещере. Применил небольшое заклятие — то самое, каким помешал охране казначейских подвалов, чтобы удрать незамеченным. Затем взялся за магическую паутину, сплетенную Шай Хи вокруг укрытия. Сразу понял: проскользнуть сквозь нее несложно. Суета, беспокойство, хождение туда-сюда, прибытие посланца, хлопоты с пленниками — от всего этого паутина пришла в расстройство. Дело пустяковое — ослабить ее еще малость и пройти следом за пленниками.