Шрифт:
«Странный народ эти Люди! Когда Феи вымерли, Люди ослепли, но они даже не замечают этого…»
М. Метерлинк, «Синяя птица»
Пролог
…Луан бежала, петляя между деревьями, чьи густые кроны веками хранили от напастей обитель сестёр-чародеек. Но воинам иноземного короля было чихать на неприкосновенность священной рощи, они чтили лишь приказы своего повелителя. А последний приказ гласил: доставить королю старшую, самую могущественную жрицу! Воинов было много, и они скакали
И тогда Луан превратилась в золотую птицу и взвилась в небо огненной стрелой! Напрасно взбешённые иноземцы посылали ей вдогонку стрелы с железными наконечниками: оперенье девы-птицы сияло в лучах восходящего солнца, слепя лучников, тяжёлые стрелы падали обратно на землю, не долетев до цели.
Однако Луан понимала: только здесь, в небе, она свободна. Стоит ей спуститься, и её поймают, рано или поздно. Поэтому, очертив прощальный круг над священной рощей, она полетела прочь, всё дальше и дальше от родных гор чародейного племени.
Луан летела весь день – над лугами и лесами, над бедными селениями с покосившимися хижинами и над каменными городами с дворцами и храмами, и везде видела отряды воинов, рыщущих в поисках разбежавшихся чародеек. Её маленькое птичье сердце трепыхалось от страха за сестёр, крепясь лишь надеждой, что большинство из них всё же успели скрыться.
К вечеру Луан достигла берега моря. Пенные волны бились о высоченные голые утёсы, над которыми вились стаи морских птиц: там, на скалах, было их гнездовье. Дева-птица стала плавно спускаться на крутой берег, чтобы дать отдых крыльям, как вдруг заметила королевских слуг, притаившихся меж камней – нетрудно было догадаться, кого они здесь караулят.
Луан не осталось ничего другого, как лететь дальше. Теперь под ней простиралось лишь море, холодное северное море с торопливыми барашками волн. А над ней нависало тяжёлое серое небо, окрашенное пурпурно-красными сполохами заката. Дева-птица прощалась с жизнью, готовясь к неизбежному мгновенью, когда уставшие крылья вконец откажут и она золотой звездой низринется в тёмную пучину.
И вдруг последний луч заходящего солнца высветил впереди кусочек тверди – крошечный островок среди бескрайнего моря. Но крылья её уже не держали, и сил не осталось никаких – кроме воли к жизни, что питала магию её племени. Лишь приказом этой воли, существующей как бы отдельно от её угасающего сознания, Луан заставила себя распрямить крылья и долетела до берега с порывом попутного ветра. А там рухнула вниз.
Она очнулась утром на мягком ковре из цветущих трав, согретая тёплым солнышком, снова в человеческом облике. С высоты холма, на вершине которого она оказалась, был виден весь остров – круглый, сплошь поросший травой и почти лишённый деревьев, орошаемый многочисленными родниками.
– Здравствуй, моя новая обитель! – сказала Луан.
Спустя некоторое время, восстановив волшебные силы, дева вновь обернулась золотой птицей и облетела свою землю тридевять раз. С каждым разом на оперении птицы появлялись новые россыпи камней-самоцветов. И с каждым разом вид острова удивительно менялся: сначала на голой равнине проросли молодые деревца, потом они вытянулись, разветвились, покрылись зеленью, цветами и плодами; затем меж деревьев появились ажурные кустики, увешанные гроздьями ягод, а следом цветы всевозможных очертаний и оттенков, какие только сумело родить воображение чародейки.
Обозрев свой чудесный сад, Луан осталась довольна. Теперь предстояло решить главную задачу: сделать так, чтобы на остров не смогли проникнуть враги её племени.
Призвав всё своё волшебство, она сотворила мощное заклятие, снять которое было никому не под силу.
– Отныне ни один мужчина не ступит на землю сестёр-чародеек! – сказала Луан. – Самоотречение, Верность и Любовь – вот три моих вечных печати! И будут границы обители Луан нерушимы, пока не родятся в мироздании три сердца, самоотречение, верность и любовь которых окажутся сильнее!
Произнеся эту клятву, дева-птица облетела остров-сад в тридесятый раз, горя огнём и сверкая бриллиантами всех цветов радуги. С последним взмахом золотых крыльев остров накрыл туман, густой и белый как молоко.
Когда же свежий морской ветер рассеял мглу, оказалось, что здесь больше нет никакого острова: лишь тёмные волны колыхались от горизонта до горизонта…
Глава 1. «Входа нет!»
Зрелище было, как говорится, не для слабонервных. Длилось оно от силы полминуты, но так отчётливо впечаталось в память Виктора, что даже годы спустя он помнил всё до мельчайших подробностей.
Сначала послышался вибрирующий гул, будто высоко над горами пролетал невидимый самолёт со сверхмощными двигателями – вот только звук шёл не сверху, а снизу. А миг спустя вздрогнула гранитная толща под ногами, мелко-мелко затряслись корявые кустики вдоль тропы, и к стремительно нарастающему гулу добавился дробный рокот: это камни катились по склону, подскакивая и разбиваясь друг о друга. Отец едва успел толкнуть Вика в сторону, под нависающий выступ скалы.
Уже из укрытия они увидели, как четырёхметровый овальный валун, к которому, собственно, и вела тропинка, раскололся надвое и половинки распались, повалив, словно костяшки домино, обе пары вертикальных каменных столбов, слева и справа. Грянул оглушительный грохот, облако серой пыли взметнулось до небес. Когда же пыль осела, взору Эрхартов открылся пологий склон, поросший нежно-зелёной весенней травкой. Причудливой формы скалы, похожие на латинские буквы НОН, больше не закрывали вид на долину. Скал больше не было: от них осталась лишь груда дроблёной породы.
– Немного пафосно, не находишь? – оценивающе изрёк Вик, едва оправившись от потрясения. – На мой взгляд, ребята явно переборщили со спецэффектами.
– Ну, если бы они просто повесили здесь табличку с надписью: «Входа нет!», было бы не так драматично, – отозвался Эрхарт-старший, стряхивая каменную крошку с любимой широкополой шляпы. – И не так однозначно…
Да уж! Они могли куражиться сколько угодно, однако картина была предельно ясной: Дхам Двара, врата в мир дхамжан, просто перестали существовать.
– А другие? – Вик напряжённо наморщил лоб. – Другие входы…
Теренс подумал о том же: поспешно нахлобучив на голову шляпу, он уже доставал мобильник из кармана куртки.
– Кларк? Здравствуйте, это Эрхарт. Мне необходимо связаться с господином Луисом.
Выслушав короткий ответ, он нажал отбой, но не стал прятать смартфон обратно в карман. Старине Кларку не требовалось лишних объяснений – ни о причинах, ни о срочности. Ответный звонок раздался буквально через минуту: Виктор успел машинально распустить длинные, до плеч, волосы, но не успел стянуть их снова в хвост – он всегда так делал, когда сосредоточенно думал о чём-либо.