Песнь жар-птицы

Богун Живиль

А задача у Виктора была одна: найти сестру.

Эль ушла в Дхам – невидимую страну, где обитала древнейшая раса землян. Дхам находился в некоем параллельном пространстве, однако все входы в этот мир таились в реальных земных горах. Поэтому Вика постоянно тянуло в горы. А в горных походах его обычно сопровождали друзья – Тобиас Кауниц и Клим Галицкий, вместе или по отдельности.

Отец поехал с ним лишь один раз – в Шотландию.

***

Странное это было путешествие. Напряжённое, даже трудное. Не в физическом смысле: сектор, в котором, по донесениям

агентуры Луиса, раньше находился один из проходов в Дхам, был расположен в высокогорном районе, диком и труднопроходимом, однако Вик за последние годы поднаторел в искусстве скалолазания. А Теренсу эти места и вовсе были хорошо знакомы. Тропы, по которым он в молодые годы бродил с наставником в поисках целебных растений или минералов для химических опытов, конечно же, давно затянулись травой либо скрылись под обвалами. Но сами горы ничуть не изменились: те же суровые утёсы, коварные обрывы, бездонные озёра и близкое, рукой подать, небо. И даже запах оставался прежним…

– Чем это пахнет? Неужто вереском? – спросил Вик, жадно втягивая в себя прохладный воздух.

Было лето, днём камни на солнце нагревались, как каменка в бане. Однако в тени скал сохранялась влага, питающая горные травы и кустарники. Поддавшись внезапному порыву, Виктор развёл руки в стороны, запрокинул голову и, щурясь на солнце, нараспев продекламировал:

– «Из вереска напиток

Забыт давным-давно,

А был он слаще мёда,

Пьянее, чем вино.

В котлах его варили

И пили всей семьёй

Малютки-медовары

В пещерах под землёй…*»

*Здесь и далее фрагменты баллады Р.Л. Стивенсона «Вересковый мёд» в переводе С. Маршака.

– Чарующий аромат, не так ли? – одними глазами улыбнулся Теренс.

– О да!

Эхо, трижды повторившее возглас парня, потревожило ястреба: взлетев со своего гнезда на щербатом утёсе, он стал кружить над головами путников. Точно такие же плавные круги описывали его крылатые предки и сто, и пятьсот, и тысячу лет назад. Ничего здесь не изменилось: что значат для вечных гор куцые годы человеческой жизни?

Теренс тоже несколько раз глубоко вдохнул открытым ртом, словно пробуя на вкус воздух, густой и терпкий, как церковное вино, и неожиданно продолжил:

– «Лето в стране настало,

Вереск опять цветёт,

Но некому готовить

Вересковый мёд.

В своих могилках тесных,

В горах родной земли

Малютки-медовары

Приют себе нашли…»

– Значит, это и вправду запах вереска? – Вик ещё раз огляделся вокруг, его глаза блестели от возбуждения. – Того самого, что рос здесь ещё во времена легендарных пиктских королей*?

*Пикты – конфедерация кельтоязычных народов, живших на Северо-Востоке современной Шотландии с первых веков нашей эры; в IХ веке вошли в состав Королевства Альба (Шотландии).

– Это запах свободы! – не удержался Теренс, но, поймав на себе пытливый взгляд сына, с улыбкой пояснил: – Так мне казалось тогда, в юности. Ведь именно здесь, на этом горном склоне, я встретил Дугальда. Вот за той скалой пряталась пастушья хижина, в которой Мастер обитал в летние месяцы…

Теренс умолк на полуслове. Сын не стал тревожить его расспросами. Дети Эрхартов хорошо знали историю о том, как юный королевский паж спас от гибели малыша единорожка, стал учеником мага – Мастера Дугальда, а затем пятьсот лет охранял его наследниц, пока последняя из них, Эмилия, не открыла вход в Заповедный Лес, убежище единорогов, а затем стала женой своего Стража… В молчаливом раздумье они прошли вверх ещё с полкилометра, чтобы окончательно убедиться: на месте, указанном агентами Луиса, высилась лишь куча мелкого каменного крошева.

– Помню, раньше здесь действительно торчали какие-то вертикальные глыбы, но учитель никогда не заострял на них моего внимания… – сказал старший Эрхарт младшему. – Пошли обратно. Что-то не хочется мне здесь задерживаться.

Позже, когда они спустились с горного кряжа к дороге и снова сели в машину, Теренс признался сыну:

– Нет ничего приятного в тоске по прошлому. По правде говоря, особой ностальгии я и не испытываю. Хороших людей вспоминаю с трепетом и благодарностью, а прочих давно забыл. Прошлое – это ведь то, чего уже нет. Настоящее привлекает меня куда больше…

– Всё же в прошлом могли остаться следы, которые помогут нам разобраться с настоящим, – возразил Вик.

– Прошлое, настоящее, будущее – это всё одна река времени, – задумчиво проговорил Теренс. – Помнишь, Вальд в своём письме упоминал, что в Дхаме даже выделялся особый род Мастеров – Смотрящие Сквозь Время?

Разумеется, Вик помнил. Письмо Мастера Вальда, которое хранилось в письменном столе отца, он давно выучил наизусть. Там говорилось о том, что Смотрящие Сквозь Время смогли заранее вычислить некий предел существования Дхама… И тут его осенило!

– Пап, а среди Мастеров Великой Девятки мог быть Смотрящий Сквозь Время? – быстро спросил он.

– Наверняка был, – кивнул отец. – В наш мир Дхам отправил девять Мастеров, по одному из каждого рода… Ты имеешь в виду, не могла ли передаться способность видеть сквозь время кому-то из потомков?

Как раз об этом Вик и подумал. Нет, отец не читал его мыслей: просто они мыслили в одном направлении.

– Увы, нам известен род деятельности только двоих из Великой Девятки: Дугальд был Мастером Искателем, а Илларион, как выяснилось благодаря юному Кауницу – Видящим Суть, – продолжил Теренс.

– Может, попросим Тоба ещё раз срисовать остальных? – предложил Вик. – Я знаю, он их уже десятки раз рисовал, но теперь у него будет конкретная задача – увидеть что-то, связанное с временем.

– А что, это идея, – одобрил отец. – Отличная идея!

Вик зарделся от удовольствия, совсем как в детстве: отец нечасто его хвалил, но если уж хвалил, Вик воспринимал это как высшую награду за свои старания. Правда, теперь он старался не ради похвалы отца. У него была своя цель. И своё призвание.