Песнь жар-птицы

Богун Живиль

Теперь там жизнь била ключом. Научно-исследовательский институт, когда-то учреждённый дедом Тобиаса, Филиппом фон Кауницем, с годами разросся, и молодому хозяину без труда удалось уговорить учёных переселиться в город, в более просторное здание. Освободившийся флигель Тоб определил под художественную школу, которой сам же и руководил, причём довольно успешно. Как ему взбрела в голову такая идея, Виктор не спрашивал, но подозревал, что не обошлось без скрытого влияния его тихой сестрички Евы.

В небольшой центральной

части особняка, где при старом князе находились апартаменты для гостей, по-прежнему располагались гости, с той лишь разницей, что в просторном зале, где проводились научные семинары и конференции, ныне звучала музыка, а иногда даже ставились небольшие спектакли. А всё потому, что Рауль Кауниц, к своему собственному удивлению, вдруг осел в родовом гнезде. Теперь он всё чаще уступал дирижёрскую палочку молодым коллегам и вместо гастролей с оркестром предпочитал писать музыку. Но друзья-музыканты не собирались оставлять его в покое, так что гостиничная часть никогда не пустовала…

Углубившись в свои мысли, Вик оторвал взгляд от гравия под ногами, лишь когда пыльный спортивный автомобиль, шурша шинами, остановился рядом.

– Куда путь держишь, добрый молодец? Никак к самому князю-Красно Солнышко? – раздался знакомый насмешливый голос: опустив стекло, на него смотрел ухмыляющийся Клим.

– Ба! Климентий, сокол ясный! – Вик выпучил глаза и развёл руками, изображая крайнее изумление.

Клим уже выскочил из машины, и они поздоровались, энергично хлопая друг друга по спине.

– Эй, полегче! Почто зря тратишь силушку богатырскую? – рассмеялся Вик, демонстративно потирая плечо. Он не выглядел ни коротышкой, ни хлюпиком, но друг всё равно был выше него на целую голову и почти вдвое шире.

– А ты чего пешкодралом, Витёк-Победитель? Небось дал обет сносить три пары железных кроссовок? И потрёпанный какой-то, словно Змей Горыныч пожевал да выплюнул… – Клим с ироничным прищуром оглядел товарища.

– Так ведь хожу-брожу по свету в поисках своего счастья – вот уже три дня и три года! – протянул Вик нараспев, в былинном духе. – Ноги сами привели в терем княжеский за советом хитромудрым. А сам-то ты здесь какими судьбами? Ты ж вроде как собирался на край света, в страну чёрных людей…

– Собирался, да передумал. Говорят, дома и стены помогают… – на губах Клима заиграла двусмысленная улыбка. – Садись уже, хватит трепаться!

Но Вика остановить было не так просто.

– Ну спасибо тебе, добрый человек, пожалел ты меня, убогого! – весело тараторя, он закинул свой рюкзак на заднее сидение, а сам плюхнулся рядом с водителем. – Авось и я тебе когда-нибудь пригожусь….

– Весьма на это надеюсь, – заводя двигатель, ответил Клим всё с той же кошачьей ухмылкой и стремительно рванул с места – приятель чуть язык не прикусил.

На подъезде к особняку он всё-таки сбросил скорость, и как раз вовремя: две женщины неспешно катили по аллее детские коляски, ещё один карапуз в полосатом жёлто-синем комбинезоне топал рядом, вцепившись в длинную юбку старшей. Вторая, в свободном коротком платье и с русой косой до пояса, была совсем молоденькой девушкой. Услышав шум приближающегося автомобиля, она сначала вырулила коляску на обочину и лишь затем повернула голову. Большие серо-голубые глаза, в точности такие, как у Вика, ещё больше расширились от удивления.

– Ева! – Вик выскочил из машины раньше, чем та успела остановиться.

– Не ори, детей разбудишь! – вполголоса ответила сестра, при этом радостно улыбаясь.

Они обнялись.

– Да у вас тут целый детский сад! – хохотнул Вик, оглядывая малышей.

– Только младшая группа. Вот когда приезжала мама с двойняшками, действительно казалось, что дом переполнен детьми! Хоть филиал Диснейленда открывай…

– И как это воспринял старина Кларк?

– Достойно, как всегда, – Ева заглянула внутрь коляски, проверяя, не проснулся ли ребёнок. – Ты хоть посмотри, как подрос племянник!

– Так я уже видел его два месяца назад, – пожал плечами Вик. – Вот когда начнёт бегать, тогда и будет видно, что подрос.

– Так ему же всего полгода! – Ева поправила одеяльце и стала качать коляску. – Спи, мой хороший, твой непутёвый дядя ничего в маленьких детях не смыслит…

– Да ладно! А кто собственноручно вынянчил четверых?

– Скажи ещё, вскормил и на ноги поставил… Ай!

Это «непутёвый дядя» легонько дёрнул сестру за косу.

Пока брат с сестрой мило препирались, Клим тоже вылез из машины и не спеша подошёл ко второй женщине.

– Привет, мам! – он крепко обнял её. – Привет, Сашка! – сказал он карапузу, который таращил на него глазёнки, спрятавшись за маминой юбкой. – Привет, Машка! – нагнувшись к коляске, он подмигнул годовалой белокурой девчушке, и та радостно заулыбалась в ответ, демонстрируя жемчужные передние зубки.

Аглая на миг прильнула к старшему сыну.

– Клим, сынок! – она провела рукой по его щеке, покрытой светлой щетиной. – А рыльце-то в пуху! Неужто бороду решил отпустить?.. Как ты вообще здесь оказался? Вроде должен быть в Африке… Что-то случилось?

– Просто решил вас проведать. А то Сашка, вон, прячется, меня уже не узнаёт… Кстати, мам, ты зачем его клоуном нарядила?

– Я нарядила? Думаешь, я? Как будто этим Кауницам можно хоть в чём-то навязать своё мнение! О нет, они наряжаются исключительно на свой вкус, причём вкус у каждого индивидуальный и ярко выраженный! – Аглая заговорщицки переглянулась с Евой, которая тоже подошла поприветствовать Клима.

– Это точно! – подтвердила Ева, дружески кивая родственнику. – Наши мужчины непреклонны в вопросах стиля.