Песни в пустоту

Горбачев Александр

Петр Глухов

В 97-м Дрантя начал приезжать в Воронеж. Он начал собирать команду – была Вероника, потом нашелся Андрюша-баянист, где-то там же в институте искусств нашли басиста. Дранте сняли домик на Московском проспекте. И там было такое тусовочное место, все время приходили люди. Причем доходило до такого: кто-нибудь сидит, общается, потом уходит, и все друг у друга спрашивают: “А кто это?” А никто не знает.

Анастасия Тюнина

Через полгода после того, как я его впервые услышала,

Дрантя сам приехал в Воронеж. Он тогда собирался играть здесь на фестивале, и для этого они специально сняли дом – очень дешево, потому что он был под снос, – для того чтобы можно было репетировать и соседей не смущать. И дом этот, естественно, стал центром тусовки – туда начали подтягиваться люди, сначала свои, потом уже вообще все. И вот там я с ним и познакомилась; естественно, пили, как это у нас бывает. Мы, считай, вместе жили в этом доме, большой толпой – такой сквот. Вплоть до того что когда люди с окрестных территорий прознали, что у нас есть Дркин, начали ходить паломники. Приходили девчонки в фенечках, хайратниках, маленькие, лет по семнадцать, и говорили с придыханием: “А Дркин здесь?” “Здесь”. – “И как он?!” – “Ну как… заходи, посмотри: спать не дает, бухает целыми днями…” Они заходили, он им, естественно, показывал две кассеты – в доме было ровно две видеокассеты, “Здравствуйте, я ваша тетя” и “Лики смерти”, – еще как-то развлекал.

Ольга Денисова

Была до безобразия смешная история. Мы поехали к Дранте в гости, он тогда жил на левом берегу в маленьком домике, – а он в тот же самый момент поехал к нам, разминулись по дороге. Ну, мы, не найдя его, вернулись обратно. А лил дождь – это где-то в начале осени было. Подходим к дому, а он свои джинсы замочил в луже. Не те, которые на нем были, конечно, а запасные, из рюкзака, ему надо было их срочно стирать. И, когда мы стали подниматься в квартиру, Дрантя и говорит: “Подождите, джинсы заберу – они у меня в луже тут стираются”. Вот одна из таких выходок, которые обычному человеку в голову не придут, – а в его исполнении это смотрелось абсолютно естественно.

Анастасия Тюнина

Лерыч и Дрантя обычно с утра, пожарив картошки – мы все-таки не опускались окончательно, мы ели, стирали, – в баночке литровой мешали “Анапу” с пивом и пили. Кроме них, все по разу попробовали хлебнуть, и все, оставили их в покое. А они это пили с утра до вечера и пребывали в блаженном состоянии. Был ужасный алкоголизм, пили просто зверски – при этом все умудрялись ходить на работы, на учебы, Дрантя пел…

Ольга Денисова

Есть такой критерий: верю – не верю. Вот с Дрантей было “верю” стопроцентное. Даже когда было видно, что это работа на публику. Жесты, мимика, манера говорить – везде был артистизм какой-то. Бывает, что человек всегда артист – и на сцене, и в туалете, и с семьей, и за этим уже сама личность теряется. Вот у Дранти этого вообще не было. Было в нем что-то такое – клоунское, может быть… Белый клоун – в этом смысле. Трагедия и комедия, жизнь и смерть – там все было на грани, на каком-то пересечении.

Анастасия Тюнина

Всем по утрам

было тяжело, и какие-то мысли о здоровом образе жизни иногда в голову начинали приходить. И Дрантя мне как-то раз говорит: “Настя, я хочу по утрам обливаться холодной водой. Но я боюсь. Не могла бы ты меня облить?” Я отвечаю, мол, не вопрос. И вот раннее утро, часов восемь, мы выходим во двор, апрель месяц, снег еще лежит. Он мне выдал ведро и говорит: “Давай. Сейчас я разденусь – и давай”. Я чуть-чуть плеснула – он завизжал и убежал, и я бегала за ним по всему огороду, пытаясь облить. И вот он как раз тогда мне сказал: “Как же я тоже хочу маленький домик с видом на небо, а в небе – апрель”. Как раз был апрель месяц.

Валерий “Лерыч” Овсянников

На самом первом концерте в Воронеже провода паяли на ходу. У каких-то металлистов взяли аппарат, приходим, уже все пьяненькие, – саундчек. Тогда и слов-то таких толком не знали. Оп, а аппарат-то где? В общем, нашли аппарат в подвале, перетащили, по ходу провода поломались, во время выступления их паяли: два звукооператора лазили за пультом, лудили провода и так далее, звук то появлялся, то пропадал. Никогда больше такого не видел.

Игорь Бычков

Мы начали вместе ездить с концертами. А вся андеграундная жизнь на тот момент состояла из непредвиденных ситуаций. Например, на улице минус двадцать, а тебе негде ночевать. Как-то раз, в один из таких дней в Москве, Др привел меня в театр “Перекресток”. Мы там очень мило провели время. В частности, присутствовала усатая женщина, которая пела басом казацкие песни, причем очень редкие песни белых казаков.

Валерий “Лерыч” Овсянников

Деньги какие-то были, но их сейчас и деньгами-то назвать трудно, ну, так – выпить, закусить, что-то еще с кассет. Один раз в Харькове был концерт с Бычковым вместе, он такой хмурый выходит из зала… Мы ему: “Мы сейчас тебя добьем, знаешь что?” “Ну что?” – “Мы сегодня в два раза больше, чем ты, кассет продали!” Он такой: “Как это?!” “Мы две, а ты одну!” Так и ездили.

Владимир Кожекин

Не скажу, что резонанс был большой, тем более в Москве. В Москве и вовсе минимальный, на квартирнике человек тридцать было. В Воронеже зато поголовное фанатство. Поголовное фанатство в русской хипповой среде.

Петр Глухов

Вокруг были в основном хиппи. Это был уже конец системы, но она еще существовала. Были системные люди, длинные волосы еще были каким-то знаком, вызовом обществу, за них могли побить. Была тусовка. И для него самого это была вполне органичная среда. Хотя сам он стопом не ездил, например, и все время немножко был сам по себе.

Алес Валединский

Тут был такой момент. Допустим, играет Венька концерт в Обнинске, на афише написано: “Бард”, – ну и все, все рокеры не идут, потому что думают, что будет петь про костры и поляны. Приходят любители бардов и думают – ну что это такое? Другое дело, что с “Лирой” ему, конечно, повезло – там был именно стык жанров.