Песни

Городницкий Александр Моисеевич

Песня декабристов

Конец вину, конец игре — День на дворе. Морозным утром в декабре Встанем в каре. Веселый снег, ружейный смех, — Волю словам! А площадей еще на всех Хватит и вам. Во глубине сибирских руд Зона идет. Не пропадет наш скорбный труд, Не пропадет. Колючий снег, собачий мех, — Руки по швам! А рудников еще на всех Хватит и вам. Кончай с вином, кончай с тоской — Стройся в каре! Кто может нам сказать, какой Век на дворе? Бей, барабан, бей, барабан, — Волю рабам! Могильный снег — его на всех Хватит и вам.

Песня крестьян

Окрестности в пожаре Пылают за окном. Король наш старый Гарри Подвинулся умом. На нивах опаленных Зерна

не соберешь — Летят отряды конных, Вытаптывая рожь. К чему страдать — трудиться, — Все пущено на слом. Не дай вам бог родиться При Генрихе Шестом! Чье над полками знамя? За что ведется торг? Кто править будет нами — Ланкастер или Йорк? Какого нам вельможи Ни прочат короля, Для нас одно и то же — Неволя и петля. Милорд наш веселится, Да мало толку в том. Не дай вам бог родиться При Генрихе Шестом! Повсюду запах гари, Покинуты дома. Король наш старый Гарри Совсем сошел с ума. Не даст тебе Создатель Дожить до старых лет, — Бросай соху, приятель, Берись за арбалет! Стрела летит, как птица, Повсюду лязг и стон… Не дай вам бог родиться При Генрихе Шестом!

Песня полярных лётчиков

Кожаные куртки, брошенные в угол, Тряпкой занавешенное низкое окно. Бродит за ангарами северная вьюга, В маленькой гостинице пусто и темно. Командир со штурманом мотив припомнят старый, Голову рукою подопрёт второй пилот. Подтянувши струны старенькой гитары, Следом бортмеханик им тихо подпоёт. Эту песню грустную позабыть пора нам, — Наглухо моторы и сердца зачехлены. Снова тянет с берега снегом и туманом, Снова ночь нелётная, — даже для луны. Лысые романтики, воздушные бродяги! Наша жизнь — мальчишеские вечные года. Прочь тоску гоните вы, выпитые фляги; Ты, метеослужба, нам счастья нагадай. Солнце незакатное, и тёплый ветер с веста, И штурвал послушный в стосковавшихся руках. Ждите нас, невстреченные школьницы-невесты, В маленьких асфальтовых южных городах. 1959 Туруханский край, р. Колю, «весновка» апрель — май

Песня строителей Петровского флота

Мы — народ артельный, Дружим с топором. В роще корабельной Сосны подберём. Православный, глянь-ка С берега, народ, Погляди, как Ванька По морю плывёт. Осенюсь с зарею Знаменьем Христа, Высмолю смолою Крепкие борта. Православный, глянь-ка С берега, народ, Погляди, как Ванька По морю плывёт. Девку с голой грудью Я изображу. Медную орудью Туго заряжу. Ты, мортира, грянь-ка Над пучиной вод, Расскажи, как Ванька По морю плывёт. Тешилась над нами Барская лоза, Били нас кнутами, Брали в железа. Ты, боярин, глянь-ка От своих ворот, Как холоп твой Ванька По морю плывёт. Море — наша сила, Море — наша жисть. Веселись, Россия, — Швеция, держись! Иноземный, глянь-ка С берега, народ, — Мимо русский Ванька По морю плывёт! 1972

Почему расстались

Сильный и бессильный, винный и безвинный. Словно в кинофильме («Восемь с половиной»). Забываю вещи, забываю даты — Вспоминаю женщин, что любил когда-то. Вспоминаю нежность их объятий сонных, В городах заснеженных, в горницах тесовых. В тёплую Японию улетали стаи. Помню всё — не помню, почему расстались. Вспоминаю зримо декораций тени, Бледную от грима девочку на сцене. Балаган запойный песенных ристалищ. Помню всё — не помню, почему расстались. Тех домов обои, где под воскресенье Я от ссор с тобою находил спасенье. Засыпали поздно — поздно просыпались. Помню всё — не помню, почему расстались. Странно, очень странно мы с любимой жили: Как чужие страны, комнаты чужие. Обстановку комнат помню до детали. Помню всё — не помню, почему расстались. Век устроен строго: счастье — до утра лишь. Ты меня в дорогу снова собираешь. Не печалься, полно, видишь — снег растаял. Одного не вспомню — почему расстались. 1972 Море Лаптевых Сухогруз «Морской-10»

Предательство

Предательство, предательство, Предательство, предательство — Души незаживающий ожог. Рыдать устал, рыдать устал, Рыдать устал, рыдать устал. Рыдать устал над мертвыми рожок. Зовет за тридевять земель Трубы серебряная трель, И лошади несутся по стерне. Но что тебе святая цель, Когда пробитая шинель От выстрела дымится на спине? Вина твоя, вина твоя, Что надвое, что надвое Судьбу твою сломали, ротозей, Жена твоя, жена твоя, Жена твоя, жена твоя. Жена твоя и лучший из друзей. А все вокруг — как будто «за», И смотрят ласково в глаза, И громко воздают тебе хвалу, А ты — добыча для ворон И дом твой пуст и разорен, И гривенник пылится на полу. Учитесь вы, учитесь вы, Учитесь вы, учитесь вы, Учитесь вы друзьям не доверять. Мучительно? — Мучительно! Мучительно, мучительно, — Мучительнее после их терять. И в горло нож вонзает Брут, А под Тезеем берег крут, И хочется довериться врагу. Земля в закате и в дыму — Я умираю потому, Что жить без этой веры не могу! Предательство, предательство, Предательство, предательство — Души незаживающий ожог. Рыдать устал, рыдать устал, Рыдать устал, рыдать устал. Рыдать устал над мертвыми рожок. Зовет за тридевять земель Трубы серебряная трель, И лошади несутся по стерне. Но что тебе святая цель, Когда пробитая шинель От выстрела дымится на спине? 1977

Прощание с городом

Мне разлука с тобой знакома. Как у времени ни проси, Он горит у подъезда дома — Неуютный огонь такси. Чемодан мой несут родные, И зеленый огонь погас. И плывут твои мостовые, Может, нынче в последний раз. Мне не ждать у твоих вокзалов, Не стоять на твоих мостах: Видно, времени было мало Мне прижиться в этих местах. Как приехавший, как впервые, Отвести не могу я глаз. И плывут твои мостовые, Может, нынче в последний раз. В этот век тревожный и шумный Ненадежна шумиха встреч. Четких улиц твоих рисунок От распада не уберечь. Восстановят ли их живые, Вспоминая погибших нас? И плывут твои мостовые, Может, нынче в последний раз… 1965

Россия для русских

Процесс невесёлый начат, — Дрожи, просвещённый мир! Россия для русских значит — Башкирия — для башкир. Не будет теперь иначе. Гори, мировой пожар! Россия для русских значит — Татария — для татар. Недолго нам ждать, недолго, — Все способы хороши. Отнимут обратно Волгу Марийцы и чуваши. Опомнимся — будет поздно. Полгода пройдёт, а там, — Чеченцам обратно Грозный, Якутию — якутам. Долины, хребты, алмазы, И золото, и руда. Держава погибнет сразу, Отныне и навсегда. Забыв о имперской славе, Лишившись морей, как встарь, Московией будет править Уездный московский царь. Конец богатырской силе. Не видно в ночи ни зги. Так кто же друзья России, И кто же её враги? 13.04.2006

Севастополь останется русским

Пахнет дымом от павших знамен, Мало проку от битвы жестокой. Сдан последний вчера бастион, И вступают враги в Севастополь. И израненный молвит солдат, Спотыкаясь на каменном спуске: — Этот город вернется назад — Севастополь останется русским! Над кормою приспущенный флаг, В небе мессеров хищная стая. Вдаль уходит последний моряк, Корабельную бухту оставив, И твердит он, смотря на закат, И на берег покинутый, узкий: — Этот город вернется назад — Севастополь останется русским! Что сулит наступающий год? Снова небо туманное мглисто. Я ступаю в последний вельбот, Покидающий Графскую пристань, И шепчу я, прищурив глаза, Не скрывая непрошеной грусти: — Этот город вернется назад — Севастополь останется русским!

Северная песня

От злой тоски не матерись, Сегодня ты без спирта пьян: На материк, на материк Идет последний караван. Опять пурга, опять зима Придет, метелями звеня; Уйти в бега, сойти с ума Теперь уж поздно для меня. Здесь невеселые дела, Здесь дышат горы горячо, А память давняя легла Зеленой тушью на плечо. Я до весны, до корабля Не доживу когда-нибудь. Не пухом будет мне земля, А камнем ляжет мне на грудь. От злой тоски не матерись, Сегодня ты без спирта пьян: На материк, на материк Ушел последний караван. 1960 Туруханский край