Вот земля — пустынна и убога.Что вбирает — все уходит в пыль.След солдата лег на след пророка —так слагалась наша с вами быль.И в какие б дали нас потомни разметало время —здесь мое, все мое — я узнал сразу,словно запах детских лет.Всем спасибо, кто трудом и кровьюна болотах возводил сады.Кто пески пустынь поил с любовьюдрагоценной каплею воды.Чей тяжелый меч разил врагови защищал надежновсе, что нам продолжать,все, что нам строить, —нашу Эрец Исраэль.Звездные по ней ведут дороги,оставляя
в душах звездный след.Музыка надежды и тревогив нас звучит, а в ней — и боль, и свет.Звездные пути над намии под нами тоже звезды.Свет в окне, свет во мне,свет в тебе — всюду.Хочешь — видишь, хочешь — нет.13–18 января 1991
33
Эрец Исраэль — страна Израиль (иврит).
Эта ночь была моя…
Эта ночь была моя —ни о чем я не жалею.Невозможно быть смелее,чем в ту ночь она и я.Ястреб тут издал бы стон:шкаф мы сделали трамплином,приземленье в пианиноили на журнальный стол.Сторублевая тахтаотработала всю сотню!Полюбуюсь я охотнооправдавшей хоть полста.Встали утром из прорехдребезжащие пружины.Если мы остались живы,это чудо не для всех.Семь отметин на губах,я порвал ей грудь и ухо,но о том, друзья, ни звука,что оставил ей в зубах…Пахла серой эта ночь.Мы тогда еще не знали,что на этом карнавалечерти с нами заодно.Но — разрыв. И вот яснасей трагедии причина:я отныне — не мужчина,девушка, увы, она.8-10 августа 1977
Южная картинка
Море набежало, море отбежало, —промелькнул дельфин.Море набежало, море отбежало, —он сидел один.Море набежало, море отбежало, —поднялась луна.Море набежало, море отбежало, —подошла она.Море набежало, море отбежало, —опустилась тень.Если бы сказало море,то, что увидало море, —покраснел бы день.Море набежало, море отбежало, —вышел человек.Море набежало, море отбежало, —он увидел их.«Вот вы где, негодные,ни на что не годные,неужели дня вам мало?!Вон отсюда с глаз моихсо своими ласками!»А они сказали — «Мяу!».Февраль 1970
Южная фантазия
Ах, эта ночь — ее не смыть годам!Рыча от страсти, волны в берег бьются.Ее глаза мерцают, как вода,Чисты, как правда, и круглы, как блюдца.И «сильвупле» в ответ на мой «пардон»сказало больше, чем французский паспорт.Я понял сразу — я дотла сожжен,и мой карман открылся, как сберкасса.Я взял для нас шикарный «шевроле»,я армянину уплатил червонец.Он мне с акцентом объяснил что — где,а мне казалось — это был японец.Швейцар открыл — он черен был, как ночь.Я негров с детства очень уважаю.Он согласился нам во всем помочь.Как жалко, что он был азербайджанец!Нам стол накрыли в кабинете «люкс».Стонал оркестр под возгласы «давайте!».Она шептала: «Ах, я Вас боюсь!» —совсем как мисс американцу на Гавайях…Ах, эта ночь! Звезда легла на мыс,морская пена увенчала пляжи,и охватила пальма кипарис,и кто здесь кто — уже никто не скажет…А утром пепел слоем на ковре,и унитаз шампанским пахнет грустно.А в дверь стучат — увы! — стучатся в дверь,лишь простыня еще свисает с люстры.Ах, эта ночь — мигнула и прошла.Я
так старался, ах, как я старался!Она, конечно, русскою была,а я опять евреем оказался.16–18 июля 1974Новый Афон
Я всегда шагал на зеленый свет…
Я всегда шагал на зеленый свет,а тут на красный свет взял, полез, чудак.Вот и жизнь пошла, вот и жизнь пошла,вот и жизнь пошла наперекосяк.И, как водится, начинаетсявсе с побасенок, с прибауточек:где Вам ходится, как мечтаетсяи нельзя ли Вас на минуточку?А минуточка — вот уж год почти —так и тянется, не кончается.Как же мне теперь, как себя найти,я чужих нашел и своих нашел,лишь она одна не встречается.Говорит одна: я и есть она.И уже почти дело слажено.Но в руке моей и в душе война,а она мне все про неважное.Я еще рискнул, и не то чтоб зря,только вроде я заговоренный:он колчан достал и палит в меня,он в меня палит, он палит в меня,я стою себе — грудь растворена!Ах ты боженька — ручки в ниточках —ну никак тебе не прицелиться!Да и то сказать — ты же дитятко,вот и бьешь стрелой, а я все в целости.Ну пускай не ту — так какую-то!Я ж и так стою, чтоб удобнее:на бугре стою, на ветру стою,пред тобой стою, сам с собой стою —далеко, видать, место лобное!Пока целишься — помереть могу,или ты в меня не туда пальнешь.(Только, может, я лишь того и жду —где стрела прошла, не проскочит нож.)…Как задумано, так и сбудется,а что врешь себе — то забудется.А забудется — так не вспомнится,только пыль вдали, только пыль вдали,только пыль вдали ветром клонится —пыль…Март — 7 июня 1968
Я еду на праздник. Луна над домами…
Я еду на праздник. Луна над домамиокутана дымкой и невысока.Неоновым холодом дышат рекламы,но блики их падают на облака.Я еду на праздник. Троллейбус тревожен,но возгласы не достигают ушей.Не дергай, водитель! Ах, будь осторожен,чтоб не расплескалось волненье в душе.Я еду на праздник веселья и грусти,и битвы прозрения со слепотой.Но как бы ни складывать эти игрушки —победа за Разумом и Добротой.Поэтому даже печаль — это праздник.Да здравствует грустный, задумчивый вальс.Раздвинулся занавес. Вспыхнула рампа —и вот я на празднике — вот я у вас.15 октября 1978
Я на «фордике» катаюсь…
Я на «фордике» катаюсьот Смоленки вдалеке.Свои песни петь пытаюсьна ивритском языке.Наблюдатели в сторонкесмотрят, смахивая грусть,как по краешку воронкия на «фордике» кручусь.До марта 1994
Я так ей сказал: «Что я, то и каждый…»
Я так ей сказал: «Что я, то и каждый,и незачем ждать конца».И губы ее обежали дваждывокруг моего лица…(И губы ее обежали дваждывокруг моего лица.)И вот как сказал я: «Мои надеждыи страхи твои — это дым».Но пальцы касались моей одежды,и был я совсем иным.(Но гладили пальцы края одежды,и был я совсем другим.)Еще я сказал: «Ты — моя свобода,но рабство твое — это я».Она же смотрела легко и гордо,как будто и впрямь — моя.(Она же смотрела легко и гордо,смелей и сильней меня.)Тогда я сказал ей: «Запомни голоси выдумай все слова».И вдруг я увидел: я просто олух —она же во всем права.(Она мне сказала: «Ты просто олух».И в общем — была права.)2–7 июня 1967