Песня для Корби
Шрифт:
Корби не мог ему ответить. Он не мог сказать самому себе, что его отец мертв.
– Вы меня слышите? – спросил голос в трубке. – Слышите? Ты слышишь меня?
Он менялся. Это уже не был голос мальчика.
– Ты знаешь, что это я привел тебя сюда? Ты знаешь, какое нас ждет будущее? Я покажу тебе другие миры. Мы вознесемся вместе.
Корби бросил трубку. Где-то далеко в стороне от дороги раздался дикий надорванный смех. Он умножался лесным эхом, бился в темноте среди деревьев. «Оскаленный», – узнал Корби. Он поднял фонарь и пошел в сторону от дороги, в чащу, в том направлении, где смеялся обезумевший убийца.
Почва
Через несколько десятков шагов Корби потерял дорогу из виду. Он испугался, что может просто заблудиться, заплутать в темноте между деревьев, но очень скоро ночную тишину снова разорвал дикий хохот. Теперь смеялись в два голоса. Корби понял, что к Оскаленному присоединилась его боевая подруга. Их голоса звучали по-настоящему страшно – казалось, они пьяны или одурманены. Корби била нервная дрожь, но он продолжал идти на звук. Иногда ему начинало казаться, что деревья – вовсе не деревья, листья – вовсе не листья. Они шевелились, расступались перед ним и смыкались за его спиной.
– Все! – вдруг завопил Оскаленный.
– Все! – откликнулась девушка.
– Все, все, се… се… – повторило эхо. Корби чувствовал, как влажные листья касаются его лица, гладят его по волосам, по рукам. Он наткнулся на лесную паутинку, и она серебристой ниточкой прилипла к его щеке. Он нервно сорвал ее. На мгновение ему показалось, что с ним случится то же, что и с отцом Андрея.
– Все и каждый! – крикнул Оскаленный.
Корби прорвался через последнюю линию кустов и вышел на лесную тропу. Она была достаточно широкой, чтобы по ней проехал внедорожник. Над старыми колеями нависали ветви деревьев, а посередине шла еще не заросшая до конца тропинка. Корби посветил себе под ноги и увидел следы – подорожник, разросшийся по бокам от тропинки, был смят, будто по нему тащили что-то тяжелое. На листьях остались следы крови и серебристой слизи.
«Я почти пришел», – подумал Корби. Он повесил фонарь на низкий сук ближайшего дерева и усталыми руками вытер с лица холодный пот. Он чувствовал, как часто и слабо бьется его сердце. Каждое движение казалось мучительным.
– Ты в порядке? – спросил у Корби Ник.
– Если честно, я, кажется, не могу идти дальше, – признался Корби. Он сел на землю, подальше от испачканной в крови травы, прислонился спиной к ближайшему дереву.
– Мы тебя вытянем, – сказал Ара. Корби вдруг увидел, как растет, разливается свет фонаря. Он прищурился и различил на листьях блики солнца, отраженные от ручья. Они забегали вокруг, запрыгали по стволам старых кленов. Кровь потемнела и начала запекаться, а слизь поднялась облачками пара и исчезла.
– Что это? – спросил Корби.
– Не знаю, – ответил Ник. – Сила Андрея.
Корби посмотрел на свои руки и увидел, что они светятся. Эти блики, эти волны солнечных зайчиков исходили от него.
– Тебе лучше? – спросил Ара.
– Да, черный брат. Спасибо.
Прошла минута, и света стало меньше. Корби поднялся с земли. «Я скоро их догоню», – подумал он.
– Сделай все правильно, – пожелал Ник.
– И останься в живых, – попросил Ара.
Корби снял фонарь с ветки и
– Еще одна болезнь идет сюда! – завопил Оскаленный. – Еще одна пропащая душа!
Корби на мгновение ослеп: в него издалека посветили фонариком. Он ответил тем же и пошел быстрее. «Может, еще не все потеряно для них, – с безумной надеждой подумал он, – может, мы сможем поговорить». Как будто издеваясь над его мыслью, спутница Оскаленного снова разразилась диким смехом. Корби вспомнил, как эта девочка жалела умирающего кота Барсика. Теперь она сама могла у кого угодно вырезать на коже квадрат.
Один из фонариков, направленных на Корби, замигал, а потом потух. Он не обратил на это внимания и продолжал идти вперед.
Из темноты выступили старые сетчатые ворота. За их распахнутыми настежь створками начинался ветхий деревянный мост. Овраг, над которым он шел, был больше и глубже, чем тот, на дне которого Корби утопил револьвер Токомина. На середине моста, рядом с волокушами, замотанными в черный целлофан, стоял Оскаленный.
На заборе рядом с воротами висела заржавленная табличка: «Охотничьи угодья Белая Запь».
Корби поднял свой фонарь выше и направил луч над головой убийцы, на другую сторону оврага. Его сердце замерло. Бледный, рассеянный блик света высветил из темноты деревья, и Корби мог поклясться, что они не зеленые. Их листья были желтыми и красными. Там, за этим мостиком, уже наступила осень.
Он прошел через ворота и остановился у начала моста. Внезапно в него сбоку ударил луч другого фонаря. Корби сообразил, что это спутница Оскаленного устроила ему засаду, но было уже слишком поздно. Девушка набросилась на него. Он попытался уклониться, поскользнулся на мокрой траве и упал навзничь. Она ударила его ногой в бок. Сердце Корби ухнуло, по ребрам растеклась невыносимая боль. Он перевернулся лицом вниз и начал вставать. Когда он уже почти был на ногах, девушка стальной хваткой обхватила его за шею.
– Знаешь, случилась одна ужас-с-снная вещ-щ-щь. – Фраза превратилась в шипение, шипение – в мелкий сумасшедший смешок. – Как ты думаешь, какая? Угадай, хороший мальчик. Нет? Не хочешь угадывать? Молчишь? Ну-у… тогда я скажу сама! – Она стиснула горло Корби так, что тот почувствовал, как в его шее трещат и рвутся связки. В висках стучала кровь, он видел, как красные блики ненастоящего огня поползли сквозь темноту. Это листья ближайших деревьев из зеленых превращались в желтые и красные. Он терял сознание.
– Ты – уже не ты. Вот что случилось. Людей больше нет. Нас всех съели, понимаешь? Я говорю не с человеком, а с тобой, адская тварь. – Она вдруг отпустила горло Корби и толкнула его на соседнее дерево. Он стукнулся лбом и упал на землю. Его лицо было в крови и в ссадинах, а над ним хороводом кружились осенние листья.
– Поэтому все пустые оболочки надо убить, а тела сжечь. И тогда ты умрешь, проклятый монстр, ты вернешься в свой перекошенный мир.
Она схватила Корби за волосы, поставила одно колено ему на солнечное сплетение, а другим придавила шею. Он услышал странный влажный звук где-то у себя внутри и почувствовал, как обрывается жизнь. Из темноты поднимались столбы красного пламени. Алели ветви деревьев. Они казались вырезанными из раскаленного докрасна металла. А высоко в диком желтом небе, издавая нечеловеческие крики, парили крылатые люди.