Песня моей души

Свительская Елена Юрьевна

– Бред! – проворчал я, - Полный бред! Что ты ко мне пристал с этой хренью, мир?! Шёл бы – и морочил голову этой ерундой другим!

– Эк тебя зацепило! – растерянно сказал принц.

– Да, его это сильно зацепило, - подтвердила Мириона, - Неприятно слышать грустную правду о себе.

– Это неправда!!!

Мы долго молчали все трое. Тучи как-то рассеялись – и солнечный луч скользнул по моей щеке, тёплым и нежным прикосновением, словно погладил. А я непроизвольно отвернулся, спиной к нему. Тогда вдруг моими прядями осторожно заиграл взявшийся откуда-то ветерок. Кстати, дувший как-то странно.

Проворчал:

–

Это твои выходки, Мириона?

Вячеслав меня осторожно за рукав потянул:

– Кан, успокойся!

– Да иди ты!

– Я не могу никуда уйти от вас, - голос мира стал очень грустным, - Я обещала Творцу заботиться о вас. Но я могу помолчать, раз ты не хочешь со мной сейчас разговаривать. А если вообще не захочешь более со мной говорить, то я могу больше никогда ничего тебе не говорить. Тебе будет так легче, не слышать меня?

Мрачно произнёс:

– Да, будь добра, помолчи.

Чуть погодя, раздираемый противоречивыми чувствами и мучимый неприятными мыслями, не выдержав паузы, я развернулся к принцу. И обнаружил, что тот сидит, зажмурившись, подставив лицо солнечным лучам, а его волосами лёгкими касаниями играет ветер. Ветер, которого вообще не ощущал я, хотя сидел шагах в двух от юнца.

– Вячеслав…

– А? – он открыл глаза, весело посмотрел на меня, - Такое солнце приятное, тёплое… Я погрелся и чувствую себя отдохнувшим.

Вздыхаю. Ворчу:

– Всё равно это бред.

– А, по-моему, логика в её словах есть, - невозмутимо сказал Вячеслав.

– Да ну?!

Он посерьёзнел:

– Вот смотри. Будучи трезвым, человек много думает, как-то контролирует себя. А если ему не повезёт случайно напиться… А выпив кружку вина намного легче выпить вторую, после ещё… Или он намеренно предпочтёт временно заглушить голос рассудка и притупить яркость воспоминаний, так как случилось что-то ужасное и ему очень больно. То, напившись, человек намного хуже контролирует себя, свои слова и поступки. И, будучи пьяными, люди могут сгоряча наговорить кому-то грубостей, ударить кого-то или, невольно убить, не рассчитав удар. Но когда хмель спадёт, то человек увидит всё очень чётко, увидит не замеченные в дурмане детали. А кто-то уже обиделся, оскорблён или унижен его словами. Может, он сильно ударил кого-то или даже убил. И, увы, это мог быть кто-то из дорогих его сердцу. Став трезвым, этот несчастный придёт в ужас, почувствует себя виноватым, ему самому станет больно. И, увы, только часть своих поступков можно исправить. Есть те, которые трудно прощать – и их редко прощают. Или… уже некому будет его прощать, а ему – не у кого просить прощения.

– Всё это и в правду ужасно. Но к чему ты это начал?..

– Так Мириона сказала, что люди сейчас живут, не слыша своих душ, не замечая ни их песен, ни их отчаянных и испуганных криков. Получается, мы будто пьяные или в бреду?.. А там, за Гранью, мы обретаем возможность видеть всё чётко и рассуждать трезво. То есть, ясно. И, получается, это жутко: душе сидеть там и вспоминать всё ужасное, что мы натворили. Когда уже ничего не исправить.

Поднявшись, недовольно произнёс:

– Вячеслав, давай прекратим этот глупый разговор. Мы, кстати, уже засиделись. Эдак до темноты не успеем ничего.

Хотя… дорогу-то знает мир, а не я. Эх, придётся-таки с Мирионой поговорить!

«Я ничего кроме того, как пройти, не скажу»

Ну, спасибо!

– И вообще, - я всё никак не мог успокоиться, отойти от этого разговора, - Если, как сказала Мириона, тело – это всего лишь одежда души, а мы живём несколько раз, меняя тела как одежду, то с какой кстати я обязан отвечать за мои прошлые жизни?! Ну, запачкалась одежда. Ну, сменили её. Просто сменил грязную одежду на новую – и забыл о старой.

Мальчик грустно улыбнулся.

– Если одежда запачкалась в крови, то она же не сама это сделала, верно? Одежда не ходит сама по себе – её кто-то носит на себе, перемещает, он-то как раз и ранится – и кровь из его ран растекается по его одежде. Или на него попадает чужая кровь, случайно, или потому что он своими руками кого-то ранил. И хозяин одежды, тот, кто её носит, обязан за ней следить, держать её в чистоте. Если захочет. Если ему нравится ходить в чистоте. Так что если мы как-то, вольно или невольно, в той или иной степени отвечаем за всю прилипшую к телу грязь, прилипшую к одежде нашей души, это справедливо, не находишь?

Резко возразил:

– Если это было в прошлой жизни, то это был не я. Совсем другое тело. Я не обязан отвечать за то, что было в прошлом, в прошлых жизнях. Если они вообще были, эти прошлые жизни!

– Получается, так. Отчасти… - Вячеслав задумчиво почесал ухо, за которое я недавно тянул, - Там был кто-то другой, с другим именем, с другим характером, с другой историей… Другое тело было и другой человек совсем. За него ты не обязан отвечать. И в правду – скинул старую одежду, переоделся – и пошёл дальше. Но, всё-таки, там был ещё кто-то, другая часть тебя. Та, которая носит эту одежду и другие на себе. Твоя душа. Она всё то видела. И как-то, наверное, помнит. Вот, наверное, она и будет отвечать за то, что творило тело. За налипшую к одежде грязь и пятна крови на ней. То есть, там был не ты – и ты не отвечаешь за случившееся в прошлой жизней. Но только отчасти, потому что отчасти ты и был там, и, отчасти, тебя там не было.

Мне вдруг припомнилась старинная поговорка, сказавший которую впервые, остался неизвестным: меньше знаешь – крепче спишь. И, кстати, много будешь знать – скоро состаришься. У меня уже голова кругом идёт от всех этих мыслей! Тем более, я ведь не могу точно понять, что там случается, когда мы переходим Грань, что там творится за ней, всё ли кончается или только начинается новая жизнь, очередная из жизней на пути нашей души? Тот я, который здесь, этого точно сказать не может. Ну, а когда я пойду за Грань, то, наверное, пойму наконец, но мне-то вот этому уже будет всё равно! А потому не стоит вообще много думать обо всём этом!

– А ещё получается… - глаза Вячеслава изумлённо расширились, - Мы как актёры, а каждая новая жизнь – как новый спектакль, в котором мы играем! Меняются декорации, что-то меняется в сюжетах… а напарники всё те же, только у нас каждый раз разные отношения!

Растерянно выдохнул:

– И… ты так спокойно об этом говоришь?

– Ну, если я сам живу уже много раз, то, наверное, много всего насмотрелся, - рассмеялся Вячеслав, - Мне уже надоело удивляться. Яркость ощущений от выступления в разных спектаклях для меня уже притупилась, - чуть помолчав, растерянно добавил, - Странно, а почему я смеюсь?.. Ведь мы же о серьёзном говорим?.. Или… я уже действительно много всего насмотрелся?..