Пёстрые перья
Шрифт:
Глаза его поблёскивали, когда он это говорил. Мне показалось, что это не всё, но не стал настаивать.
Сегодня, как обычно, он заехал в закрытой карете. На козлах сидел его доверенный человек. Очевидно, мой знакомый был личностью, известной в городе, и не хотел показываться в сомнительных местах. Меня подсадили внутрь, и дверца захлопнулась.
Карета, как обычно, какое-то время кружила по улочкам. Потом колёса загромыхали по мостику, пересекающему реку. Маршрут был мне уже знаком. За городом у господина
Когда копыта лошадей стали издавать характерный звук, говорящий, что мы выехали на дорогу, ведущую к дому, я даже успел задремать. И вздрогнул, когда господин Поль, тронув меня за рукав, спросил:
– Что это был за звук?
– Какой звук?
– Должно быть, показалось, – с облегчением сказал он.
Мы подъехали к дому. Прислуги уже ушла. Всё, что нужно, обычно было приготовлено заранее. С остальным управлялись господин Поль и его человек.
Мы поднялись наверх, в комнату с камином, кучер остался внизу. Я принялся расшнуровывать платье, а господин Поль отлучился в соседнюю комнатку.
Вернувшись, он предложил мне выпить. Налил вина в бокал из принесённого им кувшина. Плеснул и себе. Потом, приняв смущённый вид, сообщил о пришедшей ему в голову фантазии. Он слышал, что… Словом, меня предлагалось привязать к кровати. Краснея, господин Поль сказал, что никогда не пробовал ничего подобного, и надеется на моё понимание.
Вскоре я был привязан к столбикам балдахина шёлковым шарфом. Правда, господин Поль не торопился в постель. Он опять вышел в соседнюю комнату, и вернулся оттуда с небольшим дорожным сундучком. При виде этого сундучка у меня шевельнулись смутные воспоминания. Где-то я уже видел похожий.
Мой клиент придвинул поближе столик на резных ножках, установил сундучок, откинул крышку. Аккуратно расстелил салфетку. Покопался в недрах сундучка, и принялся вынимать оттуда разные металлические предметы. Блестящие затейливые штуковины позвякивали, укладываясь рядами на салфетке.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я.
Господин Поль помолчал, выкладывая на салфетку последний предмет. Отстранился, любуясь результатом. Поправил выбившуюся из ряда деталь. Вздохнул, удовлетворённый получившейся картиной, и наконец взглянул на меня.
– Тебе выпала редкая честь – возможность послужить науке, – сказал он, изогнув губы в подобие улыбки. И отвернулся, считая вопрос исчерпанным.
Я попробовал освободиться. Не получилось.
– Какую науку вы собираетесь осчастливить? – губы меня едва слушались. Я ещё надеялся, что всё это шутка.
– Ты представляешь собой редкий экземпляр человеческого существа, – господин Поль опять повернулся ко мне. – Как только я узнал о тебе, то сразу понял – тебя мне послала сама судьба.
– Что вы хотите со мной сделать?
Прежде чем ответить, он поднялся и тщательно проверил узлы на шарфе.
– Я собираюсь тебя препарировать. Мне необходимо изучить твоё внутреннее устройство.
– Но я не хочу, чтобы меня препарировали!
– Твоё мнение ничто перед наукой. Можно только радоваться, что такое ничтожное, падшее создание послужит великой цели. Принесёт хоть какую-то пользу обществу.
– Пожалуйста, не делайте этого, я ещё так молод! – я оттягивал время, отчаянно пытаясь растянуть связывающую меня ткань.
– Если ты будешь надоедать мне напрасными мольбами, мне придётся заткнуть тебе рот, – спокойно сообщил господин Поль. – Впрочем, ты можешь кричать сколько угодно, никто не услышит. И напрасно стараешься – это специальные узлы. Чем больше их дёргать, тем сильнее они будут затягиваться.
Мне приходилось слышать, как кто-то «облился холодным потом». Теперь мне пришлось убедиться на себе в верности описанных ощущений.
Деваться некуда. Остаётся только достойно встретить свой конец, всё равно ведь я собирался это сделать.
Господин Поль склонился над столиком, выбрал нужный инструмент. В руке его блеснуло тонкое, заострённое на конце лезвие. Он повернулся и наклонился надо мной. Я зажмурился и заорал так, что заложило уши. Все храбрые и правильные мысли улетучились как дым.
Внезапно я почувствовал, как вздрогнул господин Поль. Как скрипнул откинутый стул. Потом что-то тяжёлое с грохотом упало на пол. По комнате затопали сразу несколько пар ног. Кровать содрогнулась. Кто-то придушенно закричал. Кровать опять задрожала.
Потом стало тише. По комнате топтались люди. Я только хотел приоткрыть глаза, как на меня набросили покрывало. По всему дому ходили быстро, увесисто, так, что сотрясалась дощатая лестница. Слышался стук сдвигаемой мебели. Потом ко мне подошли. Тут же были перерезаны стягивающие руки и ноги узлы. Меня завернули в покрывало и понесли.
Глава 17
Леонел упал в кресло, бросив перчатки на овальный столик для писем. Предстоял ещё один утомительный приём, на этот раз для членов очередной гильдии. Весь день его не оставляло ощущение потерянного впустую времени. На малом приёме оно было затихло. Но вот сейчас вылезло из закоулков души и принялось терзать его снова.
– Да что же это такое? – сказал он вслух.
Матильда низко зарычала. Он перевёл взгляд на собаку, протянул к ней руку. За дверью забухали торопливые, тяжёлые шаги. Одна створка распахнулась, отлетев к стене. В кабинет ввалились, обнявшись, двое, и упали на ковёр. Один вскочил, а другой остался лежать неподвижно. Поднявшийся, дюжий лакей в потёртой ливрее с выцветшим позументом, шатаясь, обвёл выпученными глазами кабинет и уставился на принца.
Обернулся к дверям и крикнул: