Пьесы. Статьи
Шрифт:
Что касается Польши, то Чехов у нас «дебютировал» как драматург в 1906 году в краковском театре, наиболее тогда новаторском {62} . В течение последующих лет его произведения с триумфом обходят почти все польские сцены, становятся любимыми пьесами выдающихся актеров. Из польских писателей более других обязан Чехову, пожалуй, писатель со сходным жизненным опытом — Жеромский, однако скорее как романист и новеллист, нежели как драматург. В народной Польше несколько постановок чеховских пьес можно отнести к выдающимся достижениям наших театров в период пятнадцатилетия [14] , например, знаменитую постановку «Трех сестер» в краковском театре или «Вишневый сад» в Гданьске. В последнее время серьезным событием нашей культурной
62
Имеется в виду премьера «Дяди Вани», состоявшаяся 20 января 1906 года в Кракове, в театре «Мейски».
14
Имеется в виду период с 1944 г.
63
Пьеса «Три сестры» была поставлена 15 января 1949 года в Кракове Театром имени Ю. Словацкого; «Вишневый сад» — 30 октября 1948 года в Гданьске театром «Выбжеже»; «Чайка» — 6 декабря 1959 года в Варшаве театром «Польски».
Гастроли МХАТ в Варшаве в прошлом году, когда были показаны две пьесы Чехова, послужили поводом для живой дискуссии наших критиков и деятелей искусства, в ходе которой многие модные понятия «современности» театра не выдержали конкуренции с подлинной и все еще животворной современностью Чехова.
Лично я отношусь к числу почитателей автора «Вишневого сада». Находит ли это какое-нибудь конкретное выражение в моей собственной драматургии? Пожалуй, да, хотя бы в моем старании в полной мере оценить роль «подтекста», мастером которого был Чехов. Не только мастером, но, пожалуй, в этой области и первооткрывателем.
ЛЕВ ТОЛСТОЙ {64}
Не просто какие-то пятьдесят лет отделяют нас от смерти Льва Толстого. Две мировые войны, Октябрьская революция, строительство социализма на территории от центра Европы до берегов Тихого океана, крах колониализма в Азии и Африке, деление атома и первые космические корабли — какие еще полвека принесли человечеству больше несчастий и больше побед, больше страха и больше надежд?
Но даже такое пятидесятилетие не принизило величия создателя «Войны и мира». Когда он умер в 1910 году, Россия и весь мир отдавали себе отчет в величии масштабов ушедшей от живых писательской и человеческой мощи, масштабов, каких не достигал, пожалуй, ни один писатель. Сегодня, спустя пятьдесят лет, мера оценки не изменилась, вернее, еще больше возросла. Лев Толстой поныне остается величайшим из живых, его читают и над произведениями его задумываются. Об этом свидетельствуют факты изданий, читательские анкеты, сила влияния, какое оказывают произведения Толстого на миллионы умов во всем мире.
64
Статья написана в 1960 году. Впервые опубликована в издании: Leon Kruczkowski, Literatura i polityka.
Но величие Толстого — явление особое. Оно не обескураживает, как это часто бывает, а пробуждает отвагу, не угнетает, а освобождает. Общение с произведениями Толстого дает возможность пережить все, что может быть уделом человека — все взлеты и все падения. Нет ничего легче, как войти в этот лес, — но выйти из него невозможно! Это не энциклопедия эпохи, как Бальзак, это книга вопросов, в которых заключается вся человеческая судьба. И, пожалуй, мы никогда не перестанем искать ответы на вопросы, которые поставил перед миром Лев Толстой.
Я лично с творчеством Льва Толстого познакомился довольно поздно, во всяком случае, уже после многолетнего периода одностороннего увлечения классической французской литературой. С определенной точки зрения я очень сожалею об этом опоздании. В связи с этим меня не раз волновал вопрос, как воспринимают Толстого люди совсем молодые, со свежим читательским восприятием. К сожалению, самому мне испытать это не дано.
Итак, толстовскую «книгу вопросов» я открыл, будучи уже зрелым человеком, более того, уже со сложившимся в какой-то степени писательским мышлением. Казалось, первая встреча с творчеством столь мощным должна была придавить меня
Но с Толстым происходит иначе! Он не смущает, не подавляет, а, скорее, вызывает и освобождает заключенные в нас самих духовные резервы. Не ослепляет блеском, наоборот, делает так, что наше видение становится мужественным и менее суетным… Познакомиться с Толстым — значит узнать, что есть кто-то необыкновенно мудрый и глубоко добрый, о ком в тяжелые и мрачные минуты всегда можешь подумать с надеждой — и не только подумать о нем, но поискать его — и найти!
О каждом большом писателе можно сказать, что без него литература была бы не столь прекрасной. О Толстом следует сказать иначе — без него она была бы менее нужной.
ЯНКА КУПАЛА {65}
Есть два пути поэтов к подлинному величию. Один — через взлеты высоких, смелых и новых мыслей, раскрывающих неизвестные дотоле тайники человеческих душ, страстей, сложностей человеческих судеб. Второй — через выражение чувств, мечтаний и желаний своего народа, через глубокую духовную солидарность с его приглушенными, но уже требующими голоса стремлениями масс.
Пути, как мы видим, очень разные, но оба, по существу, ведут к одной и той же цели: к творчеству драгоценному, нужному миллионам людей, волнующему миллионы сердец и умов.
65
В сборнике статей «Literatura i polityka», по которому осуществлен перевод, данная статья воспроизведена по машинописному тексту. Дата написания статьи не указана. По всей вероятности, она была написана где-то в самом начале 60-х годов.
Творческий путь Янки Купалы, как и большинства выдающихся славянских поэтов, был именно путем к величию, которого достигает поэт, будучи выразителем глубоких чувств и мыслей своего народа, живой правды его доли, его судьбы, его стремлений к счастливой жизни.
Доля белорусского народа на протяжении многих поколений была одной из самых тяжелых в нашей части Европы, а его песни относились к числу самых прекрасных. Из обоих этих источников и родилась поэзия Купалы с ее волнующим драматизмом и пленительной лирикой: поэзия бунта и поэзия тончайших движений души простого, доброго человека. Автору «Мужика» выпала ведущая роль в создании белорусской литературы, сыгравшей огромную роль в пробуждении революционного сознания народа и в формировании его духовной культуры, его художественного восприятия.
Года два назад я провел несколько недель на лоне прекрасной природы Белоруссии {66} . Я имел возможность столкнуться со многими проявлениями искреннего уважения, каким окружает белорусский народ своего величайшего поэта. Я говорю не только о таких «материальных» доказательствах этого уважения, как дом-музей Купалы в Минске или его памятник в родной деревне. Я имею прежде всего в виду повсеместную и глубокую любовь к поэзии Купалы в массах белорусского народа, во всех его слоях. Это явление не имеет ничего общего с так называемой коммерческой популярностью, какой пользуются многие писатели, особенно западные, талантливые, а иногда просто искусные производители «литературного товара». Такого рода популярность, достигаемая зачастую благодаря шумной рекламе или буржуазному снобизму, почти всегда умирает со смертью писателя.
66
Кручковский находился в Белоруссии в августе 1957 года в связи с торжествами по случаю 75-летия со дня рождения и 15-летия со дня смерти Я. Купалы.
Эта опасность не грозит произведениям Янки Купалы, как в Польше произведениям Конопницкой, как в России — Некрасова или Шевченко. Их поэтическое величие сливается навсегда с памятью народной — и не только сливается, но и растет из поколения в поколение по мере расширения роли масс в создании национальной культуры.
В истории литературы есть классики и классики. Есть классики совершенной формы, мастера прекрасного слова, известные по именам, но мало либо вообще не читаемые. Существует и другой тип классиков: тех, которые были не только мастерами национального языка, но и классики, вечно живые и навечно связанные с жизнью своих народов.