Пьесы
Шрифт:
ЭЛИН. Ты становишься неотличимым от своего отца.
ДАВИД. Да, точно. Ты ведь туда хотела меня послать. С таким же успехом я мог бы быть Кэрилом Чессманом. Мог бы сидеть в камере смертников номер двадцать четыре пятьдесят пять и ждать, пока за мной придут, уведут в газовую камеру и свяжут… Ты бы стояла снаружи и смотрела в замочную скважину, как шарики цианида катаются по миске с серной кислотой и разрываются, а я сижу и пытаюсь дышать до тех пор, пока в камере не остается никакого
ЭЛИН. Да, наверное, я ведь верила ему всякий раз, когда он обещал бросить пить.
ДАВИД. Я тоже. Что может заставить вас развестись?
ЭЛИН. Ты действительно хочешь знать?
ДАВИД. Да нет, зачем это мне. Не факт, что от этого будет лучше.
ЭЛИН. Он погибнет.
ДАВИД. А ты?
ЭЛИН. Ведь он твой отец.
ДАВИД. Я и говорю. Его пьянство как-то повлияет на дела, это плохо для нашей гостиницы?
ЭЛИН. Он так сказал?
ДАВИД. Нет, об этом он ничего не говорил, но он сказал, что не пьет.
ЭЛИН. Ты же знаешь, какой он добрый, он удивительный человек, когда не пьет.
ДАВИД. Удивительный?
ЭЛИН. Он совершенно другой. Не верю, что это один и тот же мужчина.
ДАВИД. Значит, из-за этого вы не разводитесь?
ЭЛИН. Поэтому я никогда не могла его бросить. Иначе ушла бы давным-давно… Мы жили вместе ради вас, ради тебя и Георга.
ДАВИД (после длинной паузы). Мама, я так благодарен тебе! Скучать нам не приходилось! Или он напивался в дым и пытался сброситься с крыши, или ты валялась в прихожей с бешеным пульсом, когда мы приходили из школы…
ЭЛИН. Я хотела его напугать. Хотела, чтоб он почувствовал, каково мне.
ДАВИД. Ну все, гроза кончилась, теперь я могу уйти.
ЭЛИН. Поэтому для тебя лучше держаться подальше от этого дома.
ДАВИД. В каком смысле? Что ты там напридумывала? А?
ЭЛИН. Но ты же сам говорил, что не…
ДАВИД. Плевать, что я говорил! О чем ты?
ЭЛИН. Мне кажется, тебе не стоит вращаться в этих кругах.
ДАВИД. Ах вот оно что! Значит, последние шестнадцать лет все было нормально, а теперь вдруг не стоит. Я не верю тебе, не пытайся меня убедить, здесь что-то другое. Эта стриженая скотина тебя уговаривает отправит меня подальше. Ведь он у нас все тут решает. Ты боишься его!
ЭЛИН. Я не
ДАВИД. Неправда, я все понял.
ЭЛИН. Завтра мы с тобой едем в город, в школу моряков.
ДАВИД. Что? Куда, ты сказала?
ЭЛИН. Будем записываться в школу моряков. Я поеду с тобой.
ДАВИД. Что ты говоришь? Куда ты со мной поедешь?
ЭЛИН. Запишем тебя, достанем лоцию и паспорт, ты пройдешь обследование.
ДАВИД. Какое обследование?
ЭЛИН. Тебя посмотрит бортовой врач. Это не страшно.
ДАВИД. Нет! Ты не посмеешь! Я не хочу! Сама иди в моряки! Слышала, что я сказал?
ЭЛИН. Не кричи.
ДАВИД. Почему это?
ЭЛИН. Папу разбудишь.
ДАВИД. Нет, не может быть.
ЭЛИН. Это все для того, чтобы ты не общался с этими… не знаю, как тебе объяснить. Вернер и его друзья на тебя плохо влияют.
ДАВИД. Поэтому ты и решила отправить меня в море вместе со всякими мужиками? Это же бред! Ты понимаешь, что говоришь?
ЭЛИН. Это ради твоей собственной пользы… Так будет лучше для тебя…
ДАВИД. И ты в это веришь?
ЭЛИН. Да.
ДАВИД. Хоть на том спасибо, иначе это было бы совсем отвратительно.
ЭЛИН. Ты повзрослеешь… побудешь среди людей, они многому научат тебя, в жизни это пригодится.
ДАВИД. Нет.
ЭЛИН. А потом, если не понравится, ты сможешь заняться чем-то другим… По-моему, год, проведенный в море, тебе не повредит. Вместо того чтобы болтаться здесь и морочить самому себе голову… Ты ведь ничего не хочешь! Ни учиться, ни помогать по дому. Пора уже остепениться.
ДАВИД. Зато ты у нас остепенилась. По праздникам я стою здесь весь вечер и мою посуду. Разве я не помогаю? Мне просто не хочется ничего делать, когда Георг мне указывает. Ты больше заботишься об официантках, чем обо мне… Из кожи вон лезешь, лишь бы их удержать…
ЭЛИН. …Ты не виноват в том, что стал таким.
ДАВИД. Таким же, как папа? Ты хочешь меня отправить туда же, только ничего не получится, ты меня даже в автобус не запихнешь, придется полицию вызывать! Я никуда не поеду! Никуда!
ЭЛИН. Чего ты от меня хочешь? Я боюсь за тебя. Ложись сегодня пораньше и постарайся заснуть — завтра мы выезжаем семичасовым автобусом.
ДАВИД. Нет, сегодня вечером я буду смотреть финал шестидневного пробега по телику… Я не собираюсь ложиться. Папа мне разрешил, я его спрашивал.