Петербург таинственный. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Из своей новой резиденции Павел I уже почти не выезжал. Он позволял себе лишь короткие конные прогулки, неподалеку от замка. Примерно за четыре или пять дней до своей смерти во время одной из таких прогулок император вдруг обратился к одному сановнику из свиты:
— Мне показалось, что я задыхаюсь и мне не хватает воздуха… Как трудно дышать… Я чувствую, что умираю… Разве они хотят задушить меня?..
Примерно в тот же день Павел увидел в кабинете старшего сына трагедию Вольтера «Брут». Книга была раскрыта на странице, где выделялась подчеркнутая строка: «Рим
Некоторое время Павел I стоял задумавшись. Потом резко покинул кабинет наследника. На ходу он приказал кому-то из свиты отыскать «Историю Петра Великого».
Император сам нашел нужную ему страницу, где описывалась смерть царевича Алексея Петровича. В открытом виде именно на этой странице государь приказал отнести «Историю Петра Великого» сыну Александру.
Спустя какое-то время Павел I вызвал встревоженного наследника и протянул ему «Печального рыцаря»:
— Если хочешь моей смерти, спрячь его подальше и никому о нем не рассказывай…
Государь пристально взглянул сыну в глаза и молча сделал ему знак уходить.
Великий князь Александр машинально сжал в кулаке амулет, но не нашел слов для ответа.
«Знал, но не поднял тревогу»
В последний день своей жизни, 11 марта 1801 года, Павел Петрович пригласил на обед в Михайловский дворец нескольких вельмож и генералов. Среди них был и Михаил Илларионович Кутузов.
Когда, направляясь в столовую, император проходил мимо большого зеркала, он вдруг остановился и стал разглядывать свое отражение. Затем криво усмехнулся и кивнул Кутузову:
— Посмотрите, какое странное зеркало: я вижу себя в нем с шеей на сторону…
Павел Петрович не закончил фразу и резко отвернулся от зеркала. Кутузов и другие присутствующие промолчали, не зная, что ответить.
Император снова усмехнулся и сделал всем жест — следовать за ним.
После немногословной трапезы Павел Петрович ушел, ни с кем не простившись. Лишь, как бы про себя, он произнес:
— Чему быть — того не миновать…
А потом наступила роковая весенняя ночь: дождливая, холодная, ветреная.
Грохот сапог по лестнице замка.
Крики: «Спасайте!.. Ребята, за царя!..»
Распахнутая одним ударом дверь и злобные, пьяные лица в царской спальне…
Отречение под нажимом…
Удар в висок золотой табакеркой…
Петля из гвардейского шарфа на шее…
Последние слова Павла I:
— Пощадите!.. Воздуху!.. Воздуху!..
Через несколько дней после убийства императора в Северной столице пошли по рукам анонимные стихи на французском языке. Одни говорили, что это сочинение заезжего якобинца, другие приписывали авторство рыцарям мальтийского ордена.
Строки стихотворения звучали как эпитафия:
«Его знали слишком мало, он же никого не знал. Деятельный, всегда торопливый, кипучий, повелительный, любезный, Обворожительный даже без венца, Он желал править один, все видеть, все делать к лучшему; Создал много неблагодарных и умер несчастным. Он многое знал, но не поднял тревоги…»Ликование в Северной столице
На рассвете 12 марта 1801 года Санкт-Петербург был разбужен барабанным боем, цокотом копыт, скрипом карет и топотом. Тысячи ворон поднялись над городом, испуганным карканьем внося еще большую тревогу в души петербуржцев.
Опасения горожан быстро прошли. Утренняя весть стремительно разносилась по улицам, дворцам и хижинам столицы.
— Умер!.. Скончался!.. У Зимнего дворца уже все полки присягнули на верность!.. Кому?.. Конечно, Императору Александру Павловичу!.. Александру I!.. Слава!.. Слава новому государю Александру Павловичу!..
На Дворцовой площади не умолкал оркестр. Петербуржцы хлынули к Зимнему и на Невский. Особенный восторг проявляли жившие в Северной столице англичане. Они вышли на улицы с корзинами, наполненными яблоками, бутылками с вином и джином. Каждому прохожему они наливали по полной кружке хмельного напитка и поздравляли с воцарением Александра I.
Из всех европейских стран, пожалуй, больше всех ликовала по поводу смерти Павла I Англия. Теперь Россия — не противник, а союзник.
Свидетельница событий весны 1801 года графиня Головина отмечала в дневнике: «Восторг, который внушал всем император Александр, был неописанный…
Все сосланные друзья его возвратились в Петербург: одни — по собственному желанию, другие были вызваны им самим.
Число жителей столицы увеличивалось, тогда как в конце царствования Павла I Петербург стал почти пустынным: многие были сосланы, другие, боясь высылки, сами добровольно его оставили».
Как отмечали современники императора Александра I, после самого строгого в XIX веке царствования в российской столице наступило время веселья, вседозволенности, беспечности. Вновь оделись модники в запрещенные Павлом I костюмы и платья. Опять появились на улицах роскошные кареты, летящие сломя голову, и толпы веселых людей.
День 12 марта 1901 года многим петербуржцам запомнился тем, что пьяный офицер гусарского полка во всю прыть скакал на коне по тротуару, сбивая прохожих, и кричал: «Теперь можно делать что хочешь!.. Нет больше курносого деспота!..»
Терзания Александра
Десятки поэтов в те дн и писали хвалебные стихи, посвященные новому императору Александру Павловичу. Одним из первых авторов подобных творений был Гавриил Романович Державин, недавно переживший опалу Павла I.
«Век новый! Царь младой, прекрасный Пришел к нам днесь с весны стезей…» —писал знаменитый поэт.
Всеобщую радость по поводу смерти Павла I и воцарения Александра I лишь слегка омрачали суровые, немногословные в те дни петербургские вещуньи: