Петербургская литература. Альманах 2022
Шрифт:
Ефросинья Фёдоровна грелась у костра и, не в силах забыть потерю, в очередной раз плакалась дочке Прасковье, которая в свете пламени перебирала ягоды рябины, чтобы заварить ими чай:
– Хатулёчак жа мой там, смяротное…
– Мама, стихните! – не выдержала Наталья, развешивая на кусте, неподалёку от костра, прополосканные в ручье детские одёжки. – Вот обживёмся трошачки, проберусь в Езерище, сховище раскопаю, принесу вам чистое. И заодно морковки прихвачу детям.
– И я с тобой! – чуть не выронила котелок с кипятком Широчиха, жена Гришки Широкого, бойкая баба лет тридцати пяти. – Тоже хочу схрон откопать, заберу пшеницу.
Василий Семёнович,
– Сынок, дочка, ещё по охапке, пока совсем не стемнело! – приказал детям и обернулся к женщинам: – Куда собрались, девоньки?
– Ай, переживаем, что немцы да полицаи растащат наши тайники. Они ж ничем не брезгуют, и рваный платок приберут, и поношенную тужурку. Что они за люди такие? – увильнула от ответа Наталья.
– Если бы люди! – вздохнул Сепачёв. – Были звери, а теперь, когда гонят их наши, ещё зверее становятся. Грабят, угоняют в неметчину, жгут деревни. Снова жгут! Хмельник, Двухполье, Слобода*… А вы, бабы, не задумайте в Езерище возвращаться! Прислухайтесь – гремит!
С северной стороны, где-то очень далеко едва угадывались громовые раскаты канонады. Наступательные бои шли на невельском направлении. А уже двадцать седьмого октября Совинформбюро сообщило: «Северо-восточнее Витебска наши войска, преодолевая огневое сопротивление и развитую систему инженерных заграждений противника, заняли свыше 50 населенных пунктов. Шоссейная дорога Невель –Усвяты на всём её протяжении очищена от противника. На одном участке бойцы Н-ской части разгромили сильно укрепленный узел обороны немцев и истребили до 600 гитлеровцев. Захвачены две артиллерийских батареи, 8 минометов и два склада боеприпасов. Взяты пленные».
С каждым днём становилось холоднее, запасы продуктов у беженцев давно закончились. С утра Сепачёв с мальчишками-подростками уходил в окрестные деревни, наведывался к дальним родственникам и знакомым в поисках съестного. Ставил петли на зайцев, иногда удавалось поймать лесную пичужку или наловить рыбы в болотном озерце. На сосновых полянах бабы с девчонками собирали бруснику, ползали по болоту в поисках клюквы, радовались поздним грибам.
Хотя канонада приближалась, но чем голоднее становилось, тем чаще Наталью посещало желание наведаться в Езерище. В один из погожих дней она решилась. Широчиха, словно того и ждала, увязалась за ней. Вдвоём и вправду надёжнее.
Вначале шли легко, бодро переговаривались, не опасаясь, что кто-то услышит, но когда лес посветлел, и стало ясно – впереди дорога, смелости поубавилось.
– Надо по краю, за кустами, чтобы не нарваться на злыдней, – предложила Широчиха и двинулась вперёд, прокладывая пусть.
Лес всё ещё служил защитой от недоброго глаза, хотя и поредел значительно, усыпав подножье яркой листвой, от которой рябило в глазах. Продираться же сквозь бурелом и кусты, цепляющиеся растопыренными ветвями, словно раскинутой сетью, было тяжело и утомительно. Женщины умолкли, говорить не было сил. Совсем запыхавшись, Наталья остановилась, присела на поваленную осину, чуть слышно окликнула попутчицу. Но лес жадно проглотил так и не долетевшие до Широчихи слова. «Минутку отдышусь – догоню, – решила, приваливаясь спиной к толстенной сосне. – Досчитаю до шестидесяти и пойду».
Молодая кобылица склонилась мордой к плечу, тычется тёплыми шершавыми губами в щёку. «Откуда ты взялась?», – радуется Наталья, хватает её под узцы, ловко взлетает на мощную лошадиную спину и скачет, скачет к дымящемуся голубыми туманами озеру. И кобылица слушается, признаёт в ней хозяйку, чувствуя решительный характер, затаённую уверенную силу. Но вдруг вздымается на дыбы: «Иго-го-о!», – далеко разносится её мощное ржание.
– Глянь-ка, замаялась как, не разбудить! – совсем рядом раздался мужской голос.
Наталья открыла глаза, испуганно подскочила.
– Свои мы, – разведчики широко улыбались. – Ты из местных? Где немцы, знаешь?
– Ай! – замотала головой, словно желала прогнать наваждение, но красноармейцы не исчезали. – Ай! – вскрикнула снова и бросилась на шею тому, который показался ей старшим. – Родненькие мои, – губы задрожали, блеснули слёзы и, не удержавшись, прыснули, потекли по запылавшим щекам. – Родненькие, родненькие, – повторяла, всхлипывая, не в силах совладать с рыданиями.
Как ни пыталась Наталья догнать товарку, так и дошла почти до Езерища одна. Ещё издали заметила на дороге тёмный бугор, словно кто-то обронил мешок с соломой. Прячась за деревьями, кустами, приблизилась и обмерла. Раскинув руки, на земле лежала Широчиха, большое кровавое пятно растеклось на груди, распахнутые голубые глаза глядели в посеревшее небо, которое низко-низко нависло над ней, словно само устремилось навстречу.
Чтобы не закричать, Наталья зажала рот рукой. Её била дрожь, не хватало воздуха. Попыталась вздохнуть, но охвативший ужас будто сдавил горло. Ноги подкосились, она обмякла, опустилась на землю за кустом бузины. И в это же время послышался немецкий говор. Поравнявшись с Широчихой, фрицы остановились, один из них достал вальтер и, играючи, прицелился, выстрелил ей в голову. Если и была ещё жива, то теперь надежды не осталось.
Наталья долго ползла от страшного места, не отваживаясь приподняться. Её пальто, перепачканное в грязи, вымокло, отяжелело. От холода и сырости знобило. А может быть, колотило от страха. Прячась, пробралась к дому, но заходить не стала. Трясущимися руками, больно забивая под ногти землю, разрыла на огороде потайную яму, вытащила мешок с одеждой, завернула в платок несколько морковин, оставшимися набила карманы и осторожно, перебежками, чтобы никому не попадаться на глаза, стала пробираться назад берегом озера.
Глава 11. Возвращение
Снег сыпал и сыпал, пламя костра слизывало его налету, жар огня упорно вычерчивал тёмный земляной круг, но мороз крепчал и всё смелее подступал к последнему оплоту тепла лесных жителей. Сепачёв подкинул в костёр толстых сучьев и долго смотрел на пляску огненных языков, прикидывая, как быть дальше.
В конце октября советские войска заняли деревни Марченского, Руднянского, Газьбинского сельсоветов, в середине ноября прорвали оборону западнее Невеля и наступали в районе озёр Ордово и Езерище. В Кайках у немцев артиллерийский полк, в Сурмино – оружейные склады. И теперь с той стороны грохотало так, что земля сотрясалась даже здесь, в лесном сховище беженцев. «Со дня на день Езерище будет свободно. Откатятся немцы к Бычихе и Городку – куда им против Красной Армии! – радостно размышлял Василий Семёнович. – Надо сниматься и двигаться к дому», – решил окончательно.