Петербургский прозаик. Альманах №2
Шрифт:
«Нужно бежать, бежать от них».
Каюмба сорвалась с места с невиданной скоростью. Ее стройные ноги понесли ее, как пушинку, по мягкой траве. Она бежала настолько быстро, насколько могла. Пояс немного мешал ей, но снять его она не смогла бы при всем желании. Но что удивительно: она почувствовала, как он слегка приподнимает ее над землей. Она бежала, едва касаясь ногами земли.
Оставив за собой равнину, Каюмба с легкостью кошки стала взбираться по склону горы Ампер. Она боялась даже оглянуться. Двигалась безошибочно, четко, быстро. Потребовалось немного времени, чтобы взобраться на гору. Ей повезло: она почти сразу отыскала щель-пещеру, про которую ей говорил Уманга. Ошибки быть не могло: по своим очертаниям это место напоминало сердце, до вершины рукой подать, внизу – водопад. Каюмба на секунду замерла, не решаясь туда войти. Что если там погибель? А может, все-таки спасение? Один шаг отделял ее от неизвестности. Она, прощаясь, посмотрела на Солнце:
– Спаси!
16
– Думай, как жить, а не как умереть, – ответило Солнце.
17
Уманга не мог знать, что произошло. Странно как-то замолчали барабаны. Не слышно стало камнемётов, оборонявших крепостной вал. Стало подозрительно тихо, потом начал нарастать какой-то неясный ритмичный гул. Каким-то высшим чутьем, дающимся Воинам Посвященным, Уманга понял, как сейчас он нужен там, наверху.
Он стал метаться в яме, не в силах больше тихо, мирно ждать, что произойдет дальше. Пытаясь пальцами уцепиться за земляные стены, он стал рваться наверх, как пойманный зверь из капкана, но яма, словно насмехаясь над ним, заглатывала Умангу в себя снова и снова.
– Кто-нибудь! Кто-нибудь, помогите! Вы слышите меня? Мне нужно выбраться отсюда! Стража! Да где же вы? Лю-ди-и-и!!!
Казалось, его крик должен был порвать тишину на многие километры. Но это только казалось. Его зов услышал только сокол. Он прилетел, посидел на краю ямы и, покрутив головой, без оглядки улетел в поднебесье.
«Что же делать? Про меня забыли, – прошептал Уманга, – если меня не поведут к пропасти, как я стану героем?»
18
У входа в ущелье была статуя, сделанная из черного и белого оникса. Это был страж, сидящий на троне и вооруженный копьем. О нем-то и говорил Уманга: «Убьет молнией любого, кто хоть на секунду встанет перед ним». Каюмба стрелой метнулась мимо статуи в глубь ущелья, услышав огнеметный звук за спиной. Сама не ведая о том, она оставила своей ладонью красный отпечаток на стене, не заметив, что здесь таких было множество… «Ничего себе – искры из глаз… Гром и молния, – так бы и сказал». И тут она почувствовала себя под защитой. Нет, не просто под защитой – во всеоружии, словно сам Зевс заступился за нее.
– Ну, идите же ко мне. Ко мне! – крикнула она пришельцам.
Она выхватила свой нож и встала в оборону:
– Ко мне!
Ее крик эхом прокатился по горам, равнине и ударился о стены крепости:
– Ко мне!!!
19
Пришельцы толпились у входа в ущелье: они не могли последовать вслед за Каюмбой. Слишком сильна была разящая сила стража. Огонь, который метал страж, плавил их посохи, и они погибали.
Но отступать они не хотели, поэтому, перевалив через вершину, пришельцы, толпясь, стали заполнять всю нишу внутри горы, образовавшуюся после извержения вулкана. Но раз ступив туда, они не могли уже оторвать ног от земли. Какая-то неведомая сила притягивала их, как магнит притягивает железо. Сколько их было: сотни, тысячи? Они гулко стучали своими посохами. То ли под тяжестью их веса, то ли от звука этих посохов земная кора не выдержала и проломилась. Самый мощный магнит – магнит Земли – стал затягивать их, как насекомых, в свое жерло, в жерло старого вулкана. Остров, на котором была Атлантида, в одно мгновение, осев, начал трескаться и тонуть. Земная твердь стала медленно уходить под воду, выметая все из своих недр.
Каюмбу же с магическим поясом ущелье вытолкнуло с такой силой, с какой один мощный магнит может оттолкнуть другой. Ее не просто подбросило, ее выплюнуло куда-то в космос, как снотворный шарик из трубочки. Вслед ей метнулся огромный огненный змей…
Каюмба летела. Как птица, сильная, независимая, беззаботная. Да, внизу были камни, да, она готова была упасть на них. Но она летела, словно у нее за спиной выросли крылья…
20
Умангу подбросило в воздух мощным фонтаном, теплым гейзером, вырвавшимся из-под земли. Он летел, как птица, сильная, независимая, беззаботная. Да, внизу оставалась яма, стремительно заполнявшаяся водой, да, Уманга готов был уже упасть в эту воду. Но он почему-то летел, словно крылья выросли у него, сильные, гибкие, легкие.
21
Дамиру было мало того, что он сидел на троне. Мало смерти отца и гибели брата. Он бесновался, боясь того, что теперь он тоже может быть кем-то убит, как Великий Вождь. С Атлантидой было что-то не так: земля под ногами покачивалась, ходя ходуном. Люди метались с криками ужаса. Но Дамира занимала одна только мысль: как, обретя власть над всеми, удержать ее. А может быть больше – завладеть миром, поработя пришельцев.
И тут он понял, что всё, что нужно ему для этого, – это посох, один железный посох пришельца. Им он сможет защититься и повелевать, им казнить, им миловать.
Ему так понравилась эта мысль, что он тут же собрался, чтобы выйти за стены крепости, туда, откуда только что Каюмба, убегая, увела орду. В надежде на то, что в общей давке кто-нибудь из пришельцев да потерял посох.
Дамиру повезло: один из посохов торчал из земли. Именно в том месте, где стражники оставили Каюмбу. Он устремился к нему, боясь, что кто-нибудь может его опередить. Его плащ развевался по ветру черным чешуйчатым горбом, поэтому издалека Дамир был похож на огромного двуногого ящера, бегущего за добычей.
Последним, что он, Дамир, увидел, было то, как его правая рука, коснувшаяся посоха, стала превращаться в железо.
Еще секунда – и от него не осталось ничего, кроме памятника ненасытному ленивому повелителю, взошедшему на трон на один день.
22
Когда полет закончился, Уманга угодил в самый водоворот, который стал его то затягивать, то выплюхивать обратно. Он все еще держался за железный шлем руками, хотя в нахлынувшем водном потоке шлем все более утрачивал свойство выталкивать его наверх. В любую секунду он неизбежно мог потянуть его ко дну. Однако расставаться со шлемом отца Уманга не хотел, потому что, мешая, тот одновременно помогал ему держаться на плаву. Приходилось барахтаться изо всех сил.