Петербургский сыск. 1870 – 1874
Шрифт:
– Путилин, Иван Дмитрич.
– Простите, господин Путилин, но мое личное дело.
– Хорошо, значит, час прождали?
– Я уже сказал.
– Я слышал, вы не знаете, где в прислугах Аграфена?
– У какой—то купчихи, знаю, что на Стремянной.
– Вы там бывали?
– Нет, Груша мне запретила.
– Я попрошу вас проехать со мной в тот дом.
– Там что—то случилось? И я обещал Груше не появляться там.
– Сегодня особый день, она простит вас.
– Мне не хотелось бы
– Господин Пожарский, от поездки зависит несколько жизней.
– Даже так, – после некоторого раздумья он обреченно произнёс, – если надо, то поехали.
Штабс—капитан решил на свой страх и риск поговорить с Александром Ельским, проверка друзей могла затянуться и, если среди них есть преступник, то будущий юрист не так глуп, чтобы встречаться с ним в открытую. Может быть, он дал неудачливому убийце денег и тот уехал на время, пока не утихнет шум вокруг покушения, из столицы, вполне допустимая возможность.
– Господин Ельский, – Орлов подошел к студенту, когда тот был один.
– Да, это я, – студент произнёс приятным баритоном, – извините, но мы не знакомы?
– Так точно.
– С кем имею честь разговаривать.
– Штабс—капитан Орлов, чиновник по поручениям начальника сыскной полиции.
– О! И в какое преступление я замешан? – Брови вскинулись вверх, и взгляд Ельского стал удивленно—насмешливым.
– Мы можем поговорить в более подходящей обстановке?
– Пожалуй.
Они прошли в пустующую аудитория.
– Я вас слушаю, господин чиновник по поручениям, – взгляд теперь превратился только в насмешливый.
– Вы знаете о печальном происшествии, – Орлов не стал скрывать, а наблюдал за лицом молодого человека, – случившемся с вашей тетей?
– Тетей? Что с ней? – обеспокоенность невозможно было так сыграть или Ельский обладал большой выдержкой и талантом прекрасного актера. – Не молчите, – Александр вскочил со скамьи.
– Успокойтесь, молодой человек, с ней все в порядке, небольшой ушиб головы.
– Вы что—то не договариваете, сыскная полиция не стала бы заниматься ушибами.
– Да, вы правы, – Орлов пожевал ус и продолжил, наблюдая за Ельским, – вчера на вашу тетю, госпожу Быкову, совершено покушение.
– Вы шутите? – Глаза стали большими, как блюдца.
– Такими вещами, к сожалению, у нас в сыскном отделении не шутят.
– Простите, но я вынужден покинуть вас.
– Господин Ельский, прошу несколько минут, с вашей тетей все в порядке, она не пострадала.
– Знаю я ваше не пострадала, что вам от меня нужно?
– Вы не можете подсказать мне, кому выгодна смерть госпожи Быковой?
Александр поднял удивленный взгляд
– В первую очередь мне, если вы это хотели узнать, я являюсь наследником всего состояния тети, поэтому, как вы выражаетесь: is fecit cui prodest. Вы знаете латынь или перевести.
– Сделал, кому выгодно.
– Именно, не там ищите, господин чиновник по поручениям, хотя не скрываю, что имею выгоду, но пока тетя жива, она более мне выгодна, а у нее золотой ум и за двадцать, тридцать лет жизни, дай Бог ей и больше, она способна преумножить капитал в два—три раза.
– Вы же, как юрист понимаете, что это только слова.
– Да, слова, думайте, как вам заблагорассудится, я понимаю, что сам у вас на подозрении, поэтому не хочу облегчать вашей жизни, ищите, я доказывать свою непричастность не намерен. Главное, что я сам знаю – я к этому непричастен.
– Хорошо, еще один вопрос.
– Слушаю, – уходящий Ельский остановился и повернул голову к Орлову.
– Скажите, из ваших друзей может быть, кто—то причастным к покушению?
– Каким образом?
– Чтобы вы получили наследство и стали сами распоряжаться им?
– Не думаю, здесь не вижу выгоды тому человеку.
– Может он слишком зависит от ваших, то есть от тетиных денег.
– Нет, таких нет.
– Тогда скажите, в вашем окружении есть человек с такой внешностью, – и Орлов словами Быковой описал преступника.
Ельский задумался, потом произнёс:
– Если только Иван Никоноров, он отдаленно напоминает описанного вами, но он никоим образом не зависит от меня, у него родители имеют большой капитал.
– И никто из ваших друзей не собирался покидать столицу? – Нет, прошу извинить, но мне надо ехать к тете.
Никоноров, в самом деле, напоминал преступника, но на щеке у него алел шрам, оставшийся от неудачного прыжка с забора. Более подходящих под описание в окружении молодого Ельского не было.
Штабс—капитан направился на доклад к Путилину.
Путилин немного опасался, как воспримет визит к хозяйке Аграфена, ведь он был не один, а с ее женихом, как он представился на большой Морской.
Но груша открыла на звонок дверь, ничем не выразила удивления, только глаза на миг расширились и она их опустила.
– Господин Путилин, извольте подождать, я доложу Устинье Ивановне о вашем приходе.
Через минуту она проводила Ивана Дмитриевича и Пожарского в гостиную, там, в кресле сидела в том же платье, что и утром госпожа Быкова, но сменила на голове только платок. Она скользнула по лицу Семена взглядом, ни на миг не задерживаясь, словно он ее не интересовал. Путилин был удивлен такой реакцией, но не показал виду.