Петля Сергея Нестерова
Шрифт:
За столом наступило молчание. Семушкин через силу кивнул в знак согласия.
– Владимир Александрович, ты никогда не задумывался, почему с завидной регулярностью становишься объектом всяких шуточек, приколов и прочего? Ничего в твоей головушке не щелкает? Или ты уверен в своей непогрешимости? Судя по всему, так оно и есть.
Поздняков, не отрываясь, смотрел на Семушкина.
– Мы, видать, не знаем, что ты у нас доктор юридических наук, имеешь богатый оперативный опыт, завербовал с десяток иностранцев, награжден высокими государственными наградами. Так, Володя? Неужели не так? Что же ты тогда, профессор
Семушкин, сжав губы в тонкую линию, зло, с ненавистью смотрел на Позднякова. А тот, видя его реакцию, ударил из «главного калибра».
– Рапорт хочешь писать? Пиши, дорогой. Только подробно, с деталями. И объясни, заодно, каким рейсом можно долететь из Воронежа во Фракфурт-на-Майне. Там, для твоего сведения, на поле одни «кукурузники» стоят, и никакого пограничного и паспортного контроля нет…
Все смотрели на Семушкина. До него, похоже, стала доходить нелепость ситуации, а Поздняков в более жесткой манере продолжил:
– Семушкин Владимир Александрович, оперуполномоченный центрального аппарата Комитета государственной безопасности СССР, с двумя высшими образованиями. Как вы себе представляете: в какой такой природе могут существовать, вопреки всем правилам конспирации и человеческой логики, сводные списки агентуры, работающей по контингенту иностранных учащихся, да еще с раскрытием всех установочных данных? Не знаете? Пойдем дальше. Сутки прошли, а ты все веришь, что по твоей команде ракетные части противовоздушной обороны страны сбили гражданский самолет с пассажирами. Приказ по городскому телефону отдавали, товарищ маршал Советского Союза? Еще будем перечислять или тебе хватит для определения степени своей профессиональной пригодности?
Семушкин опустил свою рыжую голову. Уши полыхали ярко-красным пламенем, как на морозе. Поздняков, взяв стакан, где плескалась «сотка» водки, примиряющее сказал:
– Володя, не сердись на ребят, лучше на себя обернись. Обижать тебя по-настоящему никто не хотел. Так получилось; в чем-то ты и сам виноват. Давай, брат, лучше шлепнем по маленькой, всепрощающей, сделаем зарубки на память и не будем больше вспоминать об этом.
Водка пошла по своему назначению. Семушкин, без всякой реакции на предложение Позднякова, стоял, опустив голову. Потом медленно обвел взглядом закусывающую опербратию, говорящую ему что-то шутливое и доброе, губы его затряслись и сквозь бессильные слезы, бросившись к выходу, он закричал:
– Да пошли вы…
Он не успел сделать пяти шагов, как со всего маха влетел в здоровенного, как огромный платяной шкаф, милицейского лейтенанта.
– Так, нарушаем, значит? – Голос у мента был недобрый. Правой вытянутой рукой он держал Володю за лацкан пиджака. Семушкин, и так-то не атлетического телосложения, по сравнению с ним казался сущим ребенком.
– Отпустите меня, отпустите немедленно!
Он хотел освободиться, но его попытки выглядели такими беспомощными, что, кроме чувства жалости, ничего другого не вызывали.
– Чего дергаешься, рыжик дохленький? – сказал лейтенант с издевкой и наслаждением, видя, как безуспешно барахтается человек. – Испортил мне аппетит и еще дергаешься, суслик? Щас сдам тебя нашим, они из тебя вмиг картинку сделают. Посидишь, отдохнешь суток пятнадцать, запомнишь, как милицию обижать.
Ближе всех к ним был Нестеров, который с доброжелательной улыбкой шагнул на выручку Семушкину.
– Извините, коллега, вышло недоразумение. Все получилось случайно. Мы приносим свои извинения, отпустите, пожалуйста, нашего товарища, – и Сергей протянул руку к Семушкину.
Лейтенант резким движением отбросил руку Нестерова.
– Коллега? Хрен на грядке тебе коллега. Отойди в сторону, интеллигент вонючий, срань поганая, а то компанию составишь дружку своему.
Он вел себя так, будто царь и бог на этом пространстве.
Сергей изменился в лице: он органически не переносил хамства и грубости.
– Слышь, ты, недоумок в погонах! Я – старший лейтенант КГБ, вот мое удостоверение. Видишь? Буквы знаешь, читать умеешь? Если не оставишь нашего товарища в покое, хорошего для тебя будет мало. Возьмем его силой, а тебе припишем нападение на сотрудника органов госбезопасности. Ты у меня век не отмоешься, даже в ментовке своей поганой. Понял, хрен без грядки?
Чекисты сделали движение вперед, и милиционер сумел оценить превосходство противника.
– Звиняйте, дядьку!
С кривой улыбочкой он отпустил пиджак Семушкина.
– Я ж не знал, что вы из ГЭБЭ. Сразу б сказали, и разговоров бы не было. Я, товарищ старший лейтенант, и науку вашу, и вас очень даже хорошо понял и запомнил. Так что, простите-извините, как говорится. До побачинья!
Милиционер пятился, не сводя с них маленьких злых глаз, потом резко повернулся и вышел из кафе.
– Серега, спасибо… – сказал Семушкин дрогнувшим голосом.
– Да брось, Володь. Это ты меня извини, – Нестеров приобнял его за плечи. – Глупо все получилось. Не сердись, будь другом.
Они вернулись за стол, к пельмешкам и водочке.
– Да ладно… – Семушкин смущенно улыбнулся. – Сергей, а как это у тебя так классно получается на разные голоса говорить? Здорово! Я думал, только артисты в театре или в цирке так могут. Тебе на сцене выступать надо.
– Правильно, Володя, – вступил Михалыч. – Мы его теперь на гастроли отправляем, чтоб зарубежную публику поражал своим талантом. За что и предлагаю выпить! – Внезапно Поздняков изменился в лице, увидев кого-то за спинами Семушкина и Нестерова. – Тьфу ты, мама дорогая! Как говорится, не плачь – прости шального сына. Только этого нам не хватало для полного счастья…
– Что случилось, Юрий Михайлович? – Саша Муравьев, сколько б ни выпил, всегда очень чутко реагировал на обстановку. Тем более, если это касалось руководства.
– Спокойно… Столик у окна, мужик мясо ножом пилит, видишь?
– Знакомый персонаж, встречал я его в наших коридорах.
– Не то слово. Человек из председательской когорты, должности не знаю, но в принадлежности не ошибаюсь… Представляешь, он во всех подробностях наблюдал картинку с милицейским лейтенантом. Да и нас срисовал. Вот попали…